Красный Петух

Таким образом, Моссад воспользовался смешанной командой из любителей ездить на машинах, взятых напрокат, разносить газеты, звонить по телефону и выполнять некоторые простые задания по наблюдению. И именно такие любители и попались, а хорошо обученная часть команды смылась в Швецию, чтобы оттуда добраться до Израиля.

Если бы схваченные были профессионалами, они вообще ничего не сказали бы на допросах, и тогда их не смогли бы осудить, а скандал, очевидно, удалось бы замолчать.

С чисто оперативной точки зрения интересно то, что убитый вообще не имел никакого отношения к палестинскому движению. Он работал официантом в Лиллехаммере с тех самых пор, как переехал в Норвегию. Израильтяне же посчитали его серьезной целью лишь потому, что некоторые "любители" видели, как один арабский турист, приехавший из Осло в Лиллехаммер, пару раз беседовал с Бухики; и этого оказалось достаточно.

Анализ операции показался Карлу весьма легкомысленным из-за странного смешения "любителей" и "профессионалов".

Оперативным шефом этой акции был известный офицер Моссада по имени Густав Пистауэр. Его ближайших помощников называли "Майк" и "Франсуа", их распознать не удалось. А руководителем операции был и, вероятно, давал указания относительно способа расстрела сам Арон Замир, шеф "Божьей мести".

И для израильтян, и для других урок из случившегося прежде всего в том, что вмешивать любителей в операцию такого объема и такого направления глупо.

Палестинский аналитик продолжал расследовать все дело с той же последовательностью.

Карлу незачем было читать дальше. Жирной чертой он подчеркнул несколько слов, а в одном месте поставил на полях восклицательный знак. Речь шла о калибре оружия убийства – 7,62 мм. Это необычный калибр для пистолета, более типичный 7,65 мм, например у "вальтера", которым оснащена шведская полиция.

Но 7,62 – это же калибр пистолета Токарева. Другие виды оружия можно практически исключить. Убийцы воспользовались "Токаревым". И это доказывает, что они были израильтянами.

Палестинский анализ, который Карл держал сейчас в руках, был сделан много лет назад, задолго до того, как интерес к оружию Токарева всплыл вновь в связи со скандинавским убийством.

Карл почувствовал легкий озноб. Он заказал телефонный разговор с Фристедтом в Стокгольме, которого ему пришлось ждать всего четверть часа.

Разговор был коротким, но не только из-за желания сократить государственные расходы.

– Привет, – начал Карл. – У меня возникли некоторые проблемы с первыми деловыми контактами. Но все образовалось и даже сверх ожидания. Мы можем продать больше, чем рассчитывали. Я приеду домой завтра вечером, самолет вылетает в 16.30 по местному времени.

Фристедт лишь что-то прохрюкал в ответ, вроде того: мол, хорошо. И оба положили трубки.

Карл залез под одеяло и, положив руки под голову, стал глядеть в темноту. С Хамра-стрит доносилась бесконечная симфония автомобильных гудков.

Зачем они разрядили свои магазины в уже мертвого человека?

Он заснул, так ничего и не додумав до конца, и спал скверно, без снов.

* * *

Несколько утренних часов он бродил по большим книжным магазинам в центре города, которые очень хорошо помнил еще по первой поездке в Бейрут. В те времена бейрутские книжные магазины были самыми лучшими на Ближнем Востоке. Сейчас выбор книг, конечно же, был не тот, но все же и не так беден, как можно было бы ожидать. Непонятно, как книготорговцам это удавалось. Фрахтовались ли для этого пароходы, которые заходили в "христианские" гавани? А как потом это переправлялось в Западный Бейрут? Грузовиками до Дамаска или самолетами?

Карлу показалось, что доля религиозной литературы по крайней мере удвоилась. А свежих американских, английских и французских изданий о последних войнах на Ближнем Востоке было столько, что Карл не верил собственным глазам. Он купил несколько книг на английском языке о палестинских либо влиятельных военных и политических мусульманских организациях в Ливане.

Его везде принимали за американца, и это было естественно, поскольку он говорил на том же английском, что и другие студенты в Сан-Диего. Но никто не относился к нему с опаской, по крайней мере заметить это было нельзя. Он решил, что люди просто думали так: он – журналист, притом американский журналист в Бейруте, и поэтому едва ли приверженец американской и израильской политики на Ближнем Востоке. По крайней мере, Карл догадывался, что именно поэтому продавцы книжных магазинов или уличные торговцы напитками не относились к нему враждебно.

Когда он вернулся в гостиничный номер, там его поджидала Муна, на этот раз без пистолета. Она попросила его оставить багаж в номере и спуститься в темно-зеленый "фиат", который она оставила за квартал от гостиницы. Они поехали по Корнишен вдоль берега, мимо больших одиноких скал в глубине моря, напоминавших древние замки крестоносцев. День был тихий, ласковый, легкая дымка над морем.