Красный Петух

Карл плодотворно провел первую половину дня за компьютером. В списке из сорока шести имен, найденных Аппельтофтом в письмах Хедлюнда, более двадцати входили в ассортимент служебных интересов шведской разведслужбы. Круг его контактных связей стал достаточно определенным. Симпатии Хедлюнда распространялись как на среднее, так и на новое поколение западногерманских террористов, в этом не оставалось никакого сомнения. А имена, не попавшие в базу данных шведского компьютера, телексом были отправлены западногерманским коллегам с просьбой о скорейшем ответе. И уже через несколько часов – какая-то гротескная эффективность – был получен ответ: минимум пятеро из числа запрошенных разыскивались соответствующими службами в связи с совершением различных террористических акций, а остальные, по общей оценке, оказались так называемыми "симпатизирующими".

Немцы, в свою очередь, просили данные о том, когда, откуда и в какой форме разыскиваемые лица давали о себе знать. Еще до ленча Карлу удалось отправить длинную серию справок, которые, насколько он понимал, в некоторых случаях могли привести к захвату определенных лиц или по крайней мере к появлению интересных оперативных планов их розыска.

Затем он перешел к изучению документации, занимаясь которой Аппельтофт понял, что он ничего не понял, то есть к протоколам шведских собраний, митингов, дискуссий и к письмам.

Заглянул Фристедт и сообщил, что весь материал для допросов Хедлюнда о его террористических контактах или хотя бы намеках на них должен быть готов к двум часам дня. Именно в это время прибудет адвокат Хедлюнда, чтобы присутствовать на первом допросе. Чем больше оба следователя получат информации, тем лучше.

Карл составил довольно длинный список возможных предложений для предстоящего допроса, когда запищал сигнал его наручных часов – напоминание о необходимости послушать "Дагенс эхо" и узнать, что будет Понти или, на худой конец, кто-нибудь из сотрудников его редакции говорить об истории, связанной с этим террористическим актом.

Началась третья или четвертая часть передачи, где в обтекаемых выражениях говорилось об очень хорошо завуалированном проколе в ведении этого дела, воспринятом остальными средствами массовой информации без каких-либо оговорок. Основное время было отведено двум перекрестным интервью, в которых попеременно то министр по делам иммиграции, формально отвечавший за предстоящее выдворение подозреваемых палестинских террористов из страны, то "рупор" полиции Карл Альфредссон, долбивший в одну точку – какова, собственно, связь между группой подозреваемых четверых шведов и группой семерых палестинцев, – отвечали на вопросы корреспондентов.

И министр по делам иммиграции, и Карл Альфредссон сначала объясняли, что все это "секретно". Они, как попугаи, талдычили одно и то же. Но тут в эфир вышел Понти – всю передачу делал-то он сам – и задал вопрос: "Не эти ли секретные доказательства придется представить четверым шведам на предстоящих допросах? Арестовать их по секретным доказательствам не могли, они ведь шведы?"

Конечно, нет. Но дело можно рассматривать и при закрытых дверях. Ну а если бы их не арестовали? Можно же было рассказывать о них, не так ли? Значит, это всего лишь вопрос времени, когда все узнают, что никакой связи между этими группами и не было?

Представители правительства и полиции безопасности только и твердили: секретно, секретно, секретно. Комичная и безнадежная ситуация. Главное в том, что Понти с такой точностью бил в самый слабый пункт следствия. Создавалось впечатление: сам-то он знал, что все именно так, знал, что, конечно же, выплывет наружу – арест четырех шведов не будет выглядеть такой уж очевидной для всех необходимостью, и не подтвердятся «неоспоримые» связи с семью палестинцами.

"Здорово, очень здорово, – подумал Карл. – А может быть, Понти действительно блестяще знает и подоплеку, и суть дела?"

Когда пошли другие новости, Карл выключил радио и возвратился к заметкам по допросу Хедлюнда, а потом отправился к Фристедту, где его уже поджидали оба следователя, и рассказал им и о собственной точке зрения, и о западногерманских коллегах, и о том, что еще утром получены данные о возможности произвести аресты в Западной Германии.

И только после этого ему наконец удалось выбраться в город и позвонить по телефону-автомату, который, уж точно, не прослушивался. Он не доверял собственному телефону или, во всяком случае, хотел избежать ненужного риска. Спустился к винному магазину "Сюстембулагет" на площади Кунгсхольмсторг, дабы соединить приятное с полезным. Положив покупки в фирменный пакет, он зашел в телефонную будку рядом с пресс-бюро на другой стороне улицы и набрал номер телефона Шведского радио. Он уже тщательно обдумал, что и как будет говорить.

– Привет, – начал он. – Я работаю в отделе безопасности при Управлении государственной полиции и не хочу называть себя. Мне нужно встретиться с тобой как можно скорее, лучше всего сегодня же вечером.

– А как я узнаю, что ты тот, за кого себя выдаешь? – спросил Понти уверенно, как Карл и предполагал.