Красный Петушок

— Кроме того, — сказал я, — я обещаю снабдить вас пятьюстами солдатами через три дня после того, как мы высадимся на берег в указанном мною месте.

— Вот это великолепная идея! — воскликнул Мартин. — Сатуриона, а? Да, Доминик, я думаю, что Блэз выполнит обещание, так как он в большой милости у этого вождя дикарей, и они храбрые воины, опытные в ведении войны в джунглях. Не правда ли, Блэз?

— Во всем мире нет более храбрых людей, чем эти «крейки», хотя они понятия не имеют о наших способах борьбы, и, в случае сражения, им надо предоставить возможность воевать по-своему.

— Мы можем объявить, что наша экспедиция отправляется на борьбу с торговлей невольниками, — сказал Мартин. — Такой слух оправдал бы то, что мы берем с собой 150 солдат, много пушек и амуницию.

За завтраком мы снова обсуждали это дело. Де Гурж покинул Брео, горя энтузиазмом, надеясь, что наши планы осуществятся не далее как через три месяца. Но этого на случилось; только через полтора года мы сели в Бордо на суда и пустились в наше путешествие.

Ход событий был таков: на следующий день после отъезда де Гуржа мы отправились в Париж. Сокровища Беннони лежали в моем дублете в том же кожаном мешочке. Два дня мы провели в имении Белькастеля: оно оказалось небольшим, но очень уютным: дом, построенный отцом Мартина, был небольшого размера, но приятный. Имение Белькастеля, как объяснил Мартин, давало ежегодный доход, вполне достаточный для его скромных потребностей, и он был очень доволен, что мог передать скучные обязанности ведения хозяйства своему управляющему, который уже в течение многих лет прекрасно справлялся с этой работой. Два дня жизни в этой мирной обстановке очень надоели мне и Мартину, тем более что я имел при себе громадное состояние, которое хотелось поскорее поместить в безопасном месте. На третий день мы отправились в Париж и приехали к назначенному времени.

Первым моим действием было послать Николя к де ла Коста и осведомиться, когда я могу представиться ему, а также передать привет Марии. Он возвратился с взволновавшим меня ответом, что дядя и племянница уехали в одно из имений на юг и в Париж их ждут не скоро. Я с горечью проклинал де ла Коста, так как видел в этом отъезде злой умысел — разъединить меня с любимой девушкой. Когда Мартин смеялся над моим нетерпением, я страшно злился, что его еще больше забавляло.

После того как я выспался, настроение мое улучшилось, и мы с Мартином отправились к известному ювелиру Фору, которому можно было доверять. Это был высокий человек с выражением любопытства в глазах. Он провел нас в небольшую комнату, откуда вела дверь в другую, побольше, которая была полна работавшими мастерами и учениками, сидевшими на длинных скамьях. Узнав по какому делу мы пришли, он прикрыл дверь и попросил показать драгоценности. Он долго рассматривал содержимое мешочка, поворачивал камни своими тонкими пальцами, тщательно изучая их через какое-то странное стекло, находившееся у него в одном глазу.

— Господа, — сказал он наконец, — за эти драгоценности вы можете выручить громадное состояние. Оценить все это довольно трудная работа, на это потребуется не меньше недели. Я, тем не менее, могу взяться за нее и сообщу вам мою оценку; если сумма эта удовлетворит вас, я возьму эти драгоценности за назначенную мною цену.

Мы согласились на это и стали уходить; перед уходом я выбрал среди драгоценностей большой рубин с прекрасным блеском для подарка Марии и заставил Мартина взять себе безукоризненный изумруд, вставленный в кольцо; кольцо изображало дракона с изумрудом на голове и золотыми когтями. Он взял его неохотно, хотя очевидно было, что он восхищается им.

В течение нескольких недель я жил в Париже, не видя любимой девушки и ничего не слыша о ней. Я предпринимал экскурсии по городу и с каждым днем все больше знакомился с его улицами и переулками. Они меня притягивали и в то же время отталкивали. Под веселой наружностью чувствовалось множество интриг и злых умыслов; но я был осторожен, держал язык за зубами, не вступал в споры и имел шпагу в ножнах. Большую часть времени я проводил в обществе Мартина, и некоторые из его друзей стали также и моими. Терпеливо продолжал я ждать возвращения Марии.