Красный подвал

Виктор Степанович согласно кивал головой, и поглядывал в пустую чашку, ему хотелось кофе, крепкого и горячего, хотелось с тех пор, как он предложил напиток клиентки. Именно слово клиенты употреблял Виктор Степанович, не пациенты не собеседники, он любил свою работу, любил растолковывать души людей, но в первую очередь для него это был все-таки бизнес, которым он промышлял уже шестнадцать лет.

Обменявшись несколькими любезными фразами, сеанс окончился. Марина двигалась по шоссе в своем автомобиле, движение днем было затрудненно.

– Развлечься! – разговаривала она вслух сама с собой.

– Интересно, что он имел в виду?

Оказавшись дома, Марина переоделась и, войдя в кухню, принялась открывать бутылку шампанского. Пробка вылетела и ударилась в потолок, пена залила кафельный пол в кухне. Марина, не откладывая, взяла само отжимную швабру и затерла липкие места. Затем, наполнив бокал, она вышла на лоджию и прикурила очередную сигарету. Лоджия напоминала небольшую комнату. Вид с семнадцатого этажа открывался просто чудесным образом. Облака медленно проплывали по небу, преграждали лучи солнца, но те словно проходили насквозь. Лучи, будто скальпели, разрезали белоснежные облака. На шоссе столпились автомобили, но шум и рычание двигателей до верха не доносился. Облачка дыма, кружась, растворялись в воздухе, как хорошо и спокойно думалось Марине. Она положила сигарету на край стеклянной пепельницы и, взяв бокал, быстро вошла в комнату. Музыка, ей не хватало музыки. После нажатия нескольких кнопок музыкального устройства воспроизвелись классические композиции, звуки рояли и виолончели разнеслись по всей квартире. Марина пополнила бокал шампанским, после чего вернулась на лоджию. Сигарета ее не дождалась, истлела, превратившись в горстку пепла. рила очередную сигарету. ого.

Марина, наслаждалась приятной музыкой, любуясь частью Москвы, которая попадала в обзор. Хозяйка квартиры потеряла счет времени, небольшие глотки шампанского превратились в быстрое употребление, она принялась довольно часто курить.

Дверной замок тихо щелкнул и в квартиру вошел мужчина в длинном черном плаще из-под которого виднелся черный пиджак, светлая рубашка и галстук. Не разуваясь, он прошел в комнату и выключил музыку.

– Эльдар! – вдруг воскликнула Марина.

– У нас, что какой-то праздник? – строго спросил Эльдар.

– Ну почему сразу праздник? Я что не могу выпить бокал шампанского?

– Бокал? – сдвинув брови, переспросил мужчина, и прямиком направился в кухню. Марина шла, следом неся бокал с шампанским.

Эльдар, войдя в кухню, увидел две пустые бутылки, стоящие у раковины, подошел к ним и пнул их ногой. Бутылки с грохотом покатились по кухонному полу, словно шары боулинга.

– Ты что творишь? – чуть повысив голос, сказала Марина.

Эльдар резко развернулся и с замахом ударил Марину по лицу. Щеку сразу же зажгло болью. Бокал выскользнул из рук и, упав на пол, разбился в дребезги, шампанское разлилось на халат.

Марина схватилась рукой за щеку, успокаивая резкую боль.

– Я же говорил тебе, не смей пить, тебе слов не достаточно? – кричал на всю квартиру Эльдар.

По щекам Марины потекли слезы, – Ну, прости меня! – подходя, ближе шептала она, – Вот халат испачкал! – Марина медленно потянула за пояс халата, затем скинула его с плеч, шелк гладко скользнул по плечам и упал на пол. Обнаженная Марина приблизилась к Эльдару и скинула его плащ на пол, тот свернулся в клубок словно змея. Затем она ослабила жесткий узел галстука и, дотянувшись губами, до противоположных губ нежно поцеловала.

– Эльдар, ты очень устал, пойдем со мной!

ГЛАВА 6

Издавна плетутся легенды, охватывая людские умы, в которых трудно разобраться, что из всего существующего, правда. Да и, наверное, невозможно выяснить, то, что уходит глубоко-глубоко, тщательно скрывающее свои корни. А мы, просто привыкли быть суеверными, верить в приметы, которые то и дело обновляются, привыкли верить слухам и утверждать так, словно этому есть убедительное подтверждение. Хотя и научились относиться к легендам, так как к просто не доказуемой вещи. Но вера во что-то все время живет, убеждения, жизненный взгляд вечно присутствует, даже если другие относятся к этому не благосклонно.