Красный рассвет

– Если в деревне ночью выйти из танцевального клуба и посмотреть на звезды, из носа перестает идти кровь, – вместо приветствия произнес Родионов, после того как закрыл за собой дверь.

Станкевич отвечать не стал. Он больше не шевелился, так и продолжая сидеть запрокинув голову. Родионов прошел по кабинету направляясь ко столу, но задержался на середине пути – зацепившись взглядом за ростовой портрет Станкевича в античной тоге, на котором на месте головы была заметна глубокая вмятина.

– Серьезно, – прокомментировал Родионов увиденное. – Наконец-то кто-то это сделал, – добавил он немного погодя.

Генрих Станкевич чуть повернул голову, глядя как Родионов рассматривает испорченную картину, но снова комментировать ничего не стал. Родионов же опять хмыкнул, отвел взгляд от портрета и прошел ко столу.

– Нос не сломан?

Ответа вслух не последовало, только неоднозначное движение плеч.

– Зубы целы?

– Да, – ответил Станкевич, выпрямляясь и убирая от лица пакет компресса.

– У-у-у… – прокомментировал зрелище Родионов. – Споткнулся, Генрих?

– Не смешно.

– А это и не шутка. Генрих, твоя задача была до ужаса банальной и элементарной: сыграть эталонного мудака. Это совсем несложно – тебе всего лишь надо было быть самим собой. Переигрывать совершенно не было нужды.

Отвечать сразу Станкевич не стал. Дернул уголком губ, вновь поднял пакет компресса, прислонил к лицу и откинулся на спинке кресла.

– Ты пришел надо мной издеваться? – не глядя на Родионова глухо поинтересовался он.

– Нет, я пришел удостовериться, что ты жив-здоров, а также сделать вид что договариваюсь с тобой о решении вопроса. Сглаживаю, так скажем, твой конфликт с моим подопечным. Как он тебе, кстати?

В ответ Станкевич только выругался глухим голосом.

– Я знал, что понравится, – улыбнулся Родионов. Взгляд его, впрочем, оставался при этом холодным как лед.

– Он совершенно безразлично относится к Алисе.

– В числе прочего поэтому она и потеряла голову. Не волнуйся, я решу вопрос.

– Дима, я не уверен, что это сработает.

– Генрих. В отличие от тебя, я отвечаю за свои слова и выполняю свои обещания. И я тебе гарантирую, что когда ты умрешь, я смогу сохранить для твоей дочери твои накопленные капиталы, большую их часть которую не конфискуют, а также уберечь твою дочь от мести семьи Черной.

– С помощью этого…

Дальше последовала негромкая, но емко характеризующая Максима Царева тирада.

– Да, с помощью этого крайне способного молодого человека. Не забывай, что он уже один раз спас ее, не проплыв мимо, не сможет бросить и во второй раз. Мы его давным-давно просчитали, и я тебе гарантирую, что все будет хорошо. Не обещаю, что он в нее влюбится, женится и у них будет мал-мала детишек, но как минимум он поможет ей сохранить твое наследство, статус и обеспечить защиту. Тебе для этого всего лишь надо будет вовремя пустить себе пулю в голову. Или ты собрался в окно прыгать? Я к тому, что если так, то прыгай пожалуйста на чистую улицу, чтобы никому на машину не приземлиться, ты и так проблем в этой жизни достаточно создал, скольким жизнь испортил.

– Ты сейчас специально так жестоко себя ведешь? Отыгрываешься на мне?

– А ты всю свою жизнь специально себя как конченый ведешь? Отыгрываешься на других людях? Генрих, вот с кем с кем, а с тобой миндальничать я бы в последнюю очередь стал.

– Ты зачем сейчас пришел?

– Я же тебе уже сказал. Сделать вид что договариваюсь с тобой. Ну и, конечно, не в последнюю очередь проверить, что наш договор в силе. Терпеть ненавижу мартышкин труд, знаешь ли. Так что, если ты решил спрыгнуть не из окна, а с наших договоренностей, сообщи заранее.

– У меня к тебе будет просьба.

– Какая?

– Дим, можно я не сам?

– Что не сам?

– Не издевайся, ты все прекрасно понял. Можно оформить как несчастный случай? На охоте, например.

– Генрих, ты вертишься как уж на сковородке! – даже удивился Родионов. – Не-не-не, прости, у меня легиона душегубов нет. А даже если бы и были… Знаешь, всегда должен быть не только пример лучшего из лучших, но и эталонный образец того, кем не надо быть. Когда ты пустишь себе пулю в голову, в узких кругах это будут весьма широко обсуждать, а грамотные люди сделают грамотные выводы. Так что давай сам, все сам, друг дорогой.

– Сколько у меня времени?

– Все также, еще несколько месяцев я могу попридержать прокурорских. Но это не просто, там парни борзые, уже когтями землю цепляют, готовы тебя рвать начать на британский флаг. Я поэтому спрашиваю еще раз: у нас все в силе?

– Да, – ответил Генрих после небольшой паузы.

– Генрих. Друг. Я слышу некоторую неуверенность в твоем голосе. Скажи честно, ты настроен меня обмануть?

Вместо обмануть Родионов использовал иное слово, гораздо более емкое по звучанию.

– Нет, – сдавленно ответил Станкевич.

– Понимаю, – покивал Родионов. – Понимаю… Генрих, ты сейчас все еще ищешь пути спрыгнуть с поезда? Ты еще не понял, что таких путей у тебя просто нет? Ты серьезно намереваешься меня обмануть?

– Нет, ты не так понял.