Красный рассвет

Здесь я смотрел по сторонам уже внимательней - стоило только покинуть старые районы, как облик города разительно поменялся. По генплану в Петрограде было запрещено строить дома выше пяти-восьми этажей, в зависимости от района. И здесь не было масштабных человейников, так что город я уже не узнавал.

Тем более не узнавал на такой скорости - мелькали пейзажи росчерками. Тридцати минут не прошло, как мы уже перескочили развязку у кольцевой автодороги и помчали по Новоприозерскому шоссе.

В самолете я летаю совершенно спокойно, а вот сейчас нервничал - на такой скорости вполне можно сразу в небо уехать, без шуток. Так что сидел, терпел - задремать не получалось. До Новых Осельков доехали быстро и здесь я похромал в лес, где с помощью Семеныча раскопал тайник с иномировыми артефактами. Земля сверху мокрая и грязная, но ниже еще промерзшая - копать пришлось с усердием.

Саперных лопаток в машину перед выездом бросили сразу две, так что вскоре выкопали холщовый мешок, в котором было несколько плотных полиэтиленовых пакетов. Открыл, заглянул - вроде все целое, никем не погрызенное. Семеныч явно горел интересом, но молчал, ничего не спрашивал.

Вышли из мокрого серо-коричневого голого леса, погрузились в машину, поехали обратно. В этот раз не через город - время около шести вечера, улицы понемногу заполняются. Так что обратно возвращались по кольцевой автодороге, объехав, вернее низко облетев город по широкой дуге и снова заехав к Дому Советов на Московской с юга, с развязки у Пулковского шоссе.

Родионов так и сидел в кабинете, работая с бумагами. Помощника - «Поскребышева» Александра Николаевича не было, но он зашел быстрым шагом следом за нами почти сразу. Видимо было у секретарши указание позвать как мы вернемся.

В кабинете, кроме Родионова, в кресле в углу я увидел сонного и клевавшего носом мужчину лет около пятидесяти, в сером костюме и с профессорской лысиной. Мужчина откровенно дремал в глубоком кресле, держа при этом на коленях кожаный портфель.

Видимо, запрошенный мною технический специалист. Когда мы зашли, незнакомец открыл глаза и посмотрел на нас сквозь дрему и без особого интереса.

- Андрей Геннадиевич, доктор технических наук, руководитель Специального конструкторского бюро аналитического приборостроения, прошу любить и жаловать, - представил нам незнакомца Родионов. - Думаю, в качестве запрошенных параметров подойдет. В том числе и насчет упомянутого тобой уровня доверия.

Я только кивнул и занял свое прежнее место, с которого встал чуть больше полутора часов назад. Андрей Геннадиевич тоже поднялся, подошел ближе и тоже молча нам кивнул, приветствуя сразу всех. Вид у него усталый, утомленный. Странно, вроде среда еще только, середина недели всего лишь.

- Андрея Геннадиевича ждут дома на семейный ужин супруга и тесть с тещей, поэтому Максим, давай без долгих предисловий сразу к делу, - произнес Родионов.

Вот почему у профессора вид такой, ясно-понятно. Не усталый, а заранее утомленный, я бы так с новым знанием охарактеризовал этот состояние.

- Как скажете, - кивнул я. - Андрей Геннадиевич? - обернулся я к доктору технических наук.

Раз такое дело - семейный ужин с тестем и тещей, нужно сразу с козырей заходить.

- Да-да, я готов воспринимать информацию.

Сдержав зевок, профессор крепко зажмурился на секунду, после открыл глаза. Ни следа утомления и усталости, все, в рабочий режим вошел. Но смотрит так, с некоторым… покровительственным пренебрежением. Явно не понимает, чем я его сейчас могу удивить.

Увидев такое преображение, я уже смело открыл привезенный мешок и начал один за другим выкладывать артефакты другого мира - свои личные вещи. На столе появились запечатанная коробка с двенадцатым айфоном, мой личный китайский смартфон, электронная книга; отдельно легла стопка документов: водительские права, паспорт, удостоверения - все мои документы из другого мира. Сюда же положил стопку разных купюр - немного долларов, чуть больше евро, рубли. Да, вот такой вот я запасливый: «Всегда держите при себе запас налички, маленькую фляжку хорошего алкоголя и свое сраное мнение», - как учил меня еще во время службы в армии России другого мира сержант Петренко.

Закончив и молча рассортировав под перекрестьем внимательных взглядов иномировые вещи, я взял смартфон. Включил. Дождался, пока загрузится, разблокировал экран введя графический ключ. Потом заблокировал экран, и снова разблокировал.

- Отпечатком пальца, - вслух прокомментировал я.

Андрей Геннадиевич только кивнул. Он сохранял молчание, но смотрел уже заинтересованно, цепко. Все покровительственное нетерпение из его облика ушло, семейный ужин похоже оказался напрочь забыт.

Я поднялся, подошел к окну, сделал несколько фотографий. Продемонстрировал Андрею Геннадиевичу увеличение, потом включил запись видео в замедленном режиме, уронил на журнальном столике под камеру пустую кружку. Запустил воспроизведение, показывая, как медленно-медленно падает и катится кружка по столу.