Красный рассвет

Вначале догадки. Смутные мучения, кусаные губы и подозрения, выплескивающиеся в скандальные сцены. Потом слухи: всегда найдутся добрейшие люди, желающие пощекотать уши отвыкшему от наземного существования капитану третьего ранга, а уж капитану-лейтенанту, так всегда пожалуйста. И можно, конечно, сразу по лицу, так сказать, допрос на месте, дабы призналась под пытками. Но… А если все-таки не так? И ведь любовь. То есть была когда-то. Да и что значит — была? И сейчас… Тем более что это здесь может быть и злость, и всякое. Там, в море, точнее, под толщей полярной темной жижи, там… Тем более никаких женщин, а молодая, отборная плоть, пусть и замотанная сменами и недосыпанием, плоть… Требует. И даже в этих коротких снах, в той самой, научно доказанной быстрой фазе сновидений… Черт! И будят же обычно как раз в момент… В общем, бывает не очень удобно сразу вскакивать по команде. Плоть, плоть — что она делает с человеком. И что снится? Да та одна и снится. Ибо где ж тебе угнаться за другими, чужими, когда своей-то заняться некогда по-настоящему.

Да нет, ну как некогда. Дети ведь. И уже двое. Когда успевают расти. Пока поход, пусть недалеко, компьютерные войны. Пока курсы повышения, пока… Бог знает, когда успевают выстреливать вверх сантиметрами. Все время, при каждом прибытии домой — другие. И снова привыкаешь. И ты, и они. И вроде бы как-то налаживается, входит в колею. Сын смотрит снизу — вообще-то уже не так чтобы очень снизу… Как-то выдал. Нет, не специально — случайно проговорился. И если бы не покраснел, то… Можно было бы принять за оплошность. Ну, назвал папу другим именем. Бывает. Ясно, делаем вид, что отвлеклись, не заметили. Тоже ведь бывает? А выражение лица. Но… Если не умеешь сдерживаться, хрен продвинешься по «служебке» вверх.

Так что снова об этом. Доказательства? Ну можно, конечно, хоть и кусается добыть микросистему фиксации. Ну там звуко-, фото- и даже видеосъемка. Но… Идиотизм будет, если за эти месяцы отсутствия случайно найдут. А еще если найдут и сделают вид, что не нашли? Изобразят в спальне ангелочков. Точнее, изобразит. Монашка на экране. Или того хуже, издеваясь, сделает длинный, на все месяцы мастурбационный клип? Тогда? Ни доказательств, ни… И ведь правда, дети. Они хоть и меняются, хоть и проинструктированы, подспудно готовятся в разведчики-партизаны, они ведь свои. И смотришь ты на их жизнь, как в альбоме. Вот тут вроде бы только из роддома; тут — уже едем на санках (санки вообще часто — сказывается климат); вот уже «первый раз в первый класс» — это, правда, только через альбом, ты, как всегда, где-то там, под черной толщей, с красными глазами, впяленными в боевой монитор; вот уже и выпуск (неужели?) — здесь точно, сам снимал на стерео: случайно застал (в лодке что-то с утечкой — оставили на приколе).

И значит? Наверное, надо бы все же выяснить и пойти дать в морду. Времени, конечно, в обрез, придется грабить у детей, пусть, значит, как обычно, волокут саночки сами. Но ведь долго выслеживать не придется. Городок, в общем-то, невелик. Да и соседушки за пивком подскажут, наведут. Словом… Разумеется, шум. И если до этого можно прикидываться лопухом: ну что ж, простительно, все мысли в службе, да и человек ты необычный — морской, земля для тебя среда непривычная, как для товарища Ихтиандра, то теперь уж — никак. А городок махонький, и слухи о потасовке дойдут даже до казарм. Разумеется, может, и будут уважать командира за решимость, но в душе посмеиваться. Вот уж действительно лопух и к тому же терпит какую-то стерву. Ее терпит, а от нас чего-то требует, цепляется за мелочь. Вот так и будут думать, слушая его вроде бы уверенный, а теперь вроде бы и нет голос через динамики. И какой-нибудь акустик, изголодавшийся молодой плотью еще более, чем капитан-лейтенант, будет, прижимая наушник, подмигивать сотоварищу и паскудненько так мечтать вслух, что хорошо бы как-нибудь наведаться к той самой, командирской, ведь если она всем и каждому, то…