Красный рок (сборник)

– Не кощунствуй и не упоминай всуе лукавого. Он не так далеко, как иногда кажется. И не лезь в дебри. Не переноси земные понятия на нас. Дьявол к вам низвергнут. Он у вас. А мы – в небесах. Мы – сладко летящий, широко рассеянный свет. На нас ваши теорийки действуют слабо, а раздражают сильно. Это как лекарства, как психотропы: действия на организм почти никакого, а помрачение ума – налицо! Но не думай сейчас ни о чем, просто прикинь, как выправить свой земной путь.

– Если дьявол близко, – все одно помешает…

– Не думай о лукавом так часто. Не нужно вообще о нем думать. Увидишь его – разотри в прах. Сила для этого и тебе, и каждому из вас дана. Вы ею просто пользоваться не хотите. И не забудь, прошу тебя: ничего относительного нет. Есть строжайшие, есть железные чередованья тьмы и света, света и тьмы. Избегай последней, стремись к первому. Не старайся эту череду, эти смены понять глубоко, не старайся их разъять, анатомировать. Просто отделяй четко одно от другого. И береги разум, пока он не заражен порчей, не умерщвлен еще при жизни земной…

Но вот поюродствовать вполне можешь, это тебе пособит не мудрствуя – мудрость познать. Возвращайся в Москву. Не для заговоров возвращайся (заговоры сейчас едва ли помогут, да и не твое они дело), а для того, чтобы быть в нужный час в том месте, которое для тебя на картах вселенной обозначено. Возвращайся, поживи, поюродствуй, даже и над умами повластвуй. А там ко мне начинай собираться. Я жду всегда! Я не бес. Я не ноющая в твоем мозгу женщина, не высверк воображения, не черная дыра. Я – это ты. Но «иной», пока тобою не осязаемый. Я жду, жду…

– А как же Бог? – слабо крикнул Серов. – Это ведь к нему я возвратиться должен! Ни про какие огоньки, ни про каких «дублеров» нигде никем не говорено! К Нему, к Нему вернусь, если уж на то пошло, не к тебе!

– Конечно, к Нему. Но к Нему кто-то сопровождать тебя должен, чтобы ты в «нижнее место», в пекло, в гадес сразу не нырнул или с ума от высот не сбрендил. Не ракеты же ваши доставлять тебя к Нему будут. Нет. Со мной вместе, со мной в обнимку к Нему и возвратишься. Я тот, кто через мытарства тебя к Нему сопроводить должен… Я – провожатый. А там – зови как знаешь. Хоть ангелом, хоть крылышком, хоть рассеянным светом…

Свет стал медленно отдаляться, стал превращаться в пятнышко, в точку, мелькать прерывистой спутниковой морзянкой, стал гаснуть. И засверкала грубым, острым и неразделимым алмазом ночь, и съехавшая вниз крыша 3-го медикаментозного мягко, не уронив ни кусочка черепицы или дранки, встала на место, а заговорщик устало прикрыл глаза.

* * *

Прикрыл на минуту глаза и утомленный горением ночной лампы бывший лекарь Воротынцев. Он как раз собирался перехватить черной резинкой небольшую стопку листов из блокнота и засунуть их за плинтус со стороны кровати. Но вместо этого, снова открыв глаза, стал глядеть в окно. Ночь, как лекарство из разломленной ампулы, выветривалась, испарялась. Бывший лекарь мимовольно глянул на стопочку синеватой исписанной бумаги и решил написанное перечесть.

На верхнем листочке было косо нацарапано:

ЛЕКАРЬ ВОРОТЫНЦЕВ.

ЛИСТЫ ЗАПОЗДАЛЫЕ…

Лист № 1

В стесненности и повязанности! Да! В оковах и путах! Именно так приходит к нам свобода. О ней! А не о лекарствах и синдромах (хоть и лекарь я) размышлять хочу! Ведь то, что я здесь увидел, неминуемо толкает к философствованию. Вот, скажем, свобода. Кричат: кандалы, зажимы, вервия! Но чем их больше, тем я внутренне свободней. Верней – и внутри свободы, и внутри несвободы есть что-то еще. Что? Воля? Чья? Моя, чужая?

Но об этом позже, потом! Вдали – шаги… Один раз листы уже отбирали…

Лист № 2

Листки иметь разрешили! Видимо, предполагают изъять их позже. Торопись, лекарь, спеши! Мысли – не слова, их-то не воротишь! Итак, основное.

Что-то странное творится здесь с человецами. Отделение закрытое, но некоторые больные (причем именно тяжело больные) то исчезают, то появляются вновь. Появляясь вновь, имеют вид загнанный и обреченный. Обострение болезни налицо! Я наблюдал год, прежде чем решился на такой вывод. Теперь следующее: те, что остаются в больнице, – ведут себя слишком уж одинаково. А этого быть не может! В отделении находятся (выведано у ординатора N.) больные со следующими диагнозами:

1. маниакально-депрессивный психоз;

2. паранойя;

3. токсикомания;

4. невроз навязчивых состояний;

5. симптоматические психозы;

6. половые перверзии;

7. психические расстройства в результате черепно-мозговых травм.

А посему и поведение больных должно быть разным. Но оно – одинаковое! Чем это обусловлено? Как врач я вполне уверен: одними лекарствами такого эффекта не достичь. Дело здесь не в подборе лекарств, дело в какой-то мгновенной переделке, в каком-то мгновенном сломе всей душевной жизни. А посему…

Мысль улетела… Шут с ней. Подкараулю другую.

Лист № 3