Красный рыцарь

— Мне это больше по душе, — прошипел Туркан. — Одно великое сражение, и куча мяса.

Шип выдавил подобие улыбки — будто вокруг рта треснула плоть, — и все, кроме демонов, содрогнулись от отвращения.

— Вряд ли нам потребуется сражаться, — заметил он. — Но, когда они начнут грызться между собой, вы сможете отрывать мясо от костей сколько душе угодно.

— Ты всегда так говоришь, Шип, — сказал Туркан. — Но дело дойдет до зубов и копий, и мне не нравится Кохоктон за спиной.

Чародей ненавидел, когда его решения оспаривали. Он начинал злиться.

— Ты боишься проиграть, хотя еще не выпущено ни одно копье?

Великий демон не отступал.

— Да, — произнес он. — Я видел много поражений и никчемных побед; на моем теле многочисленные шрамы, а мое гнездо пусто, хотя должно быть полным. За последний лунный месяц погибли двое моих кузенов — одного убило копьем темное солнце, а второй лишился души из–за жестокого колдовства. — Он обвел собравшихся взглядом. — Кто из вас придет мне на помощь? Вы надеетесь на предательство — согласен, люди рождены, чтобы предавать друг друга. Но многие из них будут сражаться, и сражаться отчаянно. Они всегда так поступают! И я спрашиваю: кто из вас придет мне на помощь?

— Ты закончил скулить? — рявкнул Шип.

Джек расправил плечи.

— Если твой секретный план заключается в том, что великие демоны нападут на короля, то для моих товарищей и меня лично будет честью разделить опасности с нашими чешуйчатыми союзниками.

Шипу хотелось закричать от досады: «Мой план — это мой план. И я не буду делиться им с такими, как вы». Он прищурился, изгоняя желчь из своего огромного сердца, и кивнул.

— Тогда соберите побольше лодок и готовьтесь переплыть реку. В этот раз прикрывайте их. Если король не полный глупец, то будет двигаться вдоль южного берега реки, как того и опасается мой брат Туркан. Верно? И если вам придется туго, я пришлю гвиллчей, по крайней мере кого–то из касты пониже, чтобы они смогли переправиться через реку.

Экреч сплюнул какой–то прозрачной жидкостью.

— Пустая трата ресурсов, конфликт интересов.

Шип глубоко вздохнул и наполнил слово силой:

— Подчиняйся.

Когда в воздухе замелькали светлячки, поляна в лесу опустела.

ЛОРИКА — ДЕЗИДЕРАТА

Дезидерата восседала на троне в большом зале в замке Лорики, не успев переодеться после изнурительного путешествия. У нее оставалось около десятка дел, по которым нужно было принять решения, но единственное, чего она сама хотела, — поужинать и улечься спать. Путь от Харндона до Лорики за одни сутки оказался намного утомительнее, чем ожидалось.

Она разбирала дела — убийство торговца тканями женщиной, воровство скота, которое впоследствии превратилось во взаимные обвинения монахов из конкурирующих монастырей, — когда явился гонец.

Одетый в ливрею королевских цветов — ярко–красного и темно–синего, — весь в дорожной пыли, молодой и не слишком привлекательный мужчина тем не менее сразу приковал к себе ее внимание. Он опустился перед ней на колено и протянул мешочек.

— Король передает вам это, миледи, — соблюдая этикет, произнес гонец. Она не знала его, но известие о войне вынудило короля значительно увеличить численность придворных служащих — решение, которое будет сказываться на королевском бюджете десять последующих лет.

— Руайе ле Арди, миледи, — представился молодой человек.

— Есть новости?

— С армией все в порядке, — ответил Руайе.

Королева взяла мешочек и открыла его, осторожно срезав печать супруга и вскрыв сургучные пломбы, скреплявшие застежки, маленьким перочинным ножиком, который всегда носила у пояса. Внутри обнаружились четыре свертка с десятком сложенных и скрепленных печатями писем — она увидела письма, адресованные императору Морей и королю Галле, — и толстый пакет с ее именем, выведенным его рукой, который Дезидерата тут же схватила.

Королева прочла несколько строк и нахмурилась.

— Милорды, миледи, добрые мужчины и женщины, — официально обратилась она, поднимаясь с трона. — Я буду вершить правосудие завтра с утра, таким образом, все нерешенные дела переносятся на завтра. Сенешаль и шериф помогут мне в этом, как и мои приближенные лорды.

Ее лицо озарилось восхитительной улыбкой, и многие из толпы, стоявшей у ее ног, заулыбались в ответ.

Присутствовавший в зале камергер ударил по полу посохом.

— Королева распускает собрание, — объявил он на случай, если кто–то не понял.

Не успел последний торговец покинуть галерею, как королевский наместник и казначей короля подошли к ней.

— Есть какие–то известия? — поинтересовался епископ Годвин.

Лорд Лессинг — банкир, ставший аристократом еще при прежнем короле, — почесал бороду.

— Мы продолжим двигаться на север, чтобы присоединиться к армии, — заявила королева. — Если дело дойдет до турнира, проведем его назло врагам в Альбинкирке или даже в Лиссен Карак.

Ее мысли витали где–то далеко. В письме короля сквозило беспокойство, и он умолял ее вернуться в Харндон.