Красный сад

Когда Уильям ушел на реку, к Эвану, Мэтти схватила детей и побежала к миссис Келли, соседке. Она попросила присмотреть за Гленном, которому было всего три года, и за малышом Уиллом, которому не было и двух. Взгляд у Мэтти был дикий, голос напуганный. Миссис Келли согласилась присмотреть за малышами, хотя ей и своих дел хватало: выводок детей и огромный участок, управляться с которым помогал единственный мул. Мэтти не обратила внимания на то, что ставит миссис Келли в затруднительное положение, она оставила малышей и побежала через поле в старых рыбачьих ботинках мужа. Она чувствовала необычайную легкость и свободу, словно ее, как тополиный пух, подхватил и несет ветер. Мэтти взяла за обычай носить одежду мужа и в последнее время ходила по городу не иначе как в бриджах и синей куртке Константа. Она надевала его носки и исподнее. Она спала с портретом Константа на груди. Она чувствовала, как его длинные худые ноги прижимаются к ее ногам, его пальцы перебирают ее волосы, его дыхание щекочет кожу. Она просыпалась, охваченная приступом желания, и, осознав, что сон сменился явью, не хотела вставать с постели. Иногда она оставалась в кровати до полудня, и дети слонялись голодными, если только дедушка не заходил покормить их.

Мэтти бежала по высокой траве мимо старейшего в городе яблоневого дерева, того самого, которое, по преданию, упорно плодоносило в тот год, когда не было лета, и спасло жителей от голодной смерти. Дерево стояло окутанное облаком белых цветов. Мэтти думала — цвели ли яблони в Виргинии, когда Констант воевал там, и лежал ли снег на полях, такой глубокий и мягкий, как в Блэкуэлле той зимой, когда погиб Констант? Она думала — такая ли красная там земля, как в Блэкуэлле, в самом старом городском саду за домом Партриджей? «Земля, политая кровью, скорбит, но приносит сладкие плоды» — так твердят ей городские старухи. Они думают, что подобная чушь может утешить, как будто ее горе можно чем-либо подсластить. Неудивительно, что она почти перестала разговаривать с людьми.

Мэтти добралась до леса. Там рос дикий крыжовник. Совсем недавно, прошлым летом, они с детьми собирали его здесь, чтобы испечь Константу на ужин пирог. Вечером накануне его ухода на войну она умоляла его не уходить, прекрасно понимая, что он не прислушается к ее мольбам. Не в характере Константа было прятаться за спины других.

— Это война, — сказал он ей так, словно этим все объяснялось.

— А мне все равно, — горячо возразила она.

Она уговаривала его, сев к нему на колени, целовала и предлагала себя, она сказала, что сделает все, лишь бы он остался, но утром он покинул супружескую постель и собрал рюкзак. Он ушел, думая, что она спит. Она позволила ему так думать. Она не смогла бы расстаться с ним, видя, как он уходит.

Наполовину преодолев лес, Мэтти услышала шум реки. Земля под ногами становилась все более сырой, слой мха и опавших листьев — все толще. Однако ноги Мэтти в ботинках мужа оставались сухими. Скоро она увидела своего свекра и мальчика, который вернулся с войны без ноги. Они сидели спиной к Мэтти, смотрели на реку и поедали завтрак, который она им приготовила. Они не слышали, как она шла через папоротник среди сосен и белых берез. Ботинки были хорошо разношены мужем и не скрипели, юбка обвивалась вокруг ног. В двадцать пять лет Мэтти осталась вдовой. Все в ее жизни уже произошло: и самое лучшее, и самое страшное. Ее жизнь закончилась, все дальнейшее — просто провождение времени. Ей вдруг захотелось побежать что есть мочи. Она подумала об оленях — как они скользят по лесу, невидимые, словно привидения. Она мечтала, как в сумерках подбежит к реке, встанет на четвереньки и напьется холодной воды. Ее длинные светлые волосы подхватит течение, кончики их заледенеют. Никто ее не отыщет. Никто не узнает, где она. Она представила, как снимает одежду, оставив только тонкое исподнее Константа, вступает в реку, нащупывая ногой красные камни, угри мельтешат вокруг, наматывая на себя стебли водяных гиацинтов, и уносят ее прочь.

Эван Партридж покончил с завтраком. Хлеб с маслом да несколько ломтиков апельсинового сыра. Свежая земляника, помятая, но вкусная. Он прикрыл глаза — между высокими деревьями сквозило солнечное марево. На мгновение он вернулся в прошлое, когда брат был жив. Он бежал домой из школы так быстро, что пыль позади клубилась облаком. Вдруг он услышал хруст веток в лесу под чьими-то ногами и краем глаза уловил, как что-то мелькнуло. Ему вспомнились голуби во время перестрелки, и он резко оглянулся, словно его самого подстрелили. Он увидел Мэтти Старр — споткнувшись о молодое деревце, она рухнула на землю. Эван забыл, что у него всего одна нога. Он рванулся навстречу, боясь, что она разбила голову о камень. Мэтти даже не выставила руки вперед, чтобы смягчить удар. Как будто она хотела упасть, перестала сопротивляться.

Когда он оказался рядом, глаза Мэтти были закрыты. Эван обнял ее и попросил:

— Очнись.