Красный сердолик

Мне нетрудно было понять его чувства. То, что Гарднер избаловал свою дочь, относясь к ней с чрезмерным обожанием, было ясно каждому. Иногда я испытывала жалость к Сьюзен Гарднер, его пухленькой, всегда державшейся в тени жене, потому что вся любовь Оуэна была отдана дочери. Недоброжелательное отношение Оуэна к Майклу Монтгомери, равно как и вражда между четвертым этажом и отделом витрин, давно уже стали в магазине притчей во языцех. При таких обстоятельствах скоропалительное замужество дочери явилось для Оуэна тяжким ударом. И вот теперь, когда стало очевидным, что Монти не принес Крис ничего, кроме несчастья. Гарднер воспылал к зятю лютой ненавистью.

— Честно говоря, я спустилась сюда для того, чтобы повидать Крис, — призналась я. — Она хотела поговорить со мной, но наверху нам помешали. Вы знаете, где она сейчас?

— Она собиралась встретиться со Сьюзен в холле на первом этаже. — Он закрыл глаза и показался мне в ту минуту растерянным, чуть ли не сломленным. Однако когда Оуэн заговорил, в его словах прозвучала скрытая энергия, которую питал гнев. — Монтгомери дурной человек. Его отношение к женщинам отвратительно. Он насквозь прогнил. И теперь он намеревается сломать жизнь Крис, как раньше разрушил множество женских судеб. Если кто-нибудь до этого не сломает его собственную жизнь, что будет только справедливо.

— Пожалуйста, будьте осторожны, — предостерегла его я. — Вы можете ухудшить и без того тяжелое положение Крис. Может быть, у них все утрясется. Человек не бывает прогнившим насквозь. Монти не женился бы, если бы не испытывал по отношению к Крис…

— В том-то все и дело! — Гарднер с неожиданной силой ударил кулаком по столу. — Крис для него ничто, пустое место. Это моя вина; но даже я не мог предположить, что…

Он внезапно замолчал, и я поспешно направилась к двери. Все, что я говорила, только раздражало и расстраивало его еще больше.

— Вы не должны так волноваться, — сказала я перед уходом, пытаясь хоть немного приободрить его. — Попробую повидаться с Крис как можно скорее. Я с ней поговорю.

Оуэн меня не слышал. Он сказал:

— Я мог бы переломить ему хребет. Покончить с этим раз и навсегда. Возможно, так я и сделаю.

Ею невидящий взгляд был устремлен в стену. Я уверена, что он даже не заметил, когда я вышла из кабинета.

Я поднялась наверх, еще более встревоженная и озабоченная, чем прежде. Ну и денек! Одно громоздится на другое, напряжение растет, конфликты обостряются — и пороховая бочка вот-вот взорвется. Должна же наступить какая-то развязка. Но я уже знала, что она будет ужасной, и желала только одного: оказаться как можно дальше от бочки в момент взрыва.

Когда я вернулась в свой кабинет, на уголке моего стола сидел высокий человек с голубыми, смеющимися глазами. Он улыбнулся мне с видом заговорщика и кивком головы указал на Кейта, разговаривавшего по телефону.

Кейт брезгливо поморщился и передал мне трубку.

— Это Тони Сальвадор. Он, кажется, свихнулся. Так вот мы и живем.

Я подавила вздох и прижала трубку к уху. Тони был заместителем Монти в отделе оформления витрин.

— Заткнись, Тони. С тобой говорит Лайнел.

Конечно, я не ожидала, что он и впрямь заткнется, и оказалась права. Но он, по крайней мере, снизил тон на пару октав и несколько замедлил темп речи, так что отдельные слова уже можно было разобрать.

— Послушай, Лайнел, с меня хватит. Чаша моего терпения переполнилась. Плевать я хотел на Монтгомери. И на всех остальных тоже. Ты меня поняла?

— Конечно, Тони, — согласилась я. — Но будет лучше, если ты пойдешь домой и как следует выспишься, прежде чем приступишь к решительным действиям.

— Тут и без сна все ясно, — гневно продолжал Тони. — Я увольняюсь. Счастливо оставаться.

Продолжать телефонный разговор было бесполезно. Тони изрядно выпил и нуждался в личном общении…

— Где ты сейчас? — спросила я. — В отделе витрин? Хорошо, оставайся там. Закончу одно дело и приду. Мне надо с тобой поговорить.

Я повесила трубку прежде, чем он успел возразить, и отодвинула телефон от себя подальше.

— Наш милый, родной сумасшедший дом, — пробормотала я. И взглянула на молодого человека, примостившегося на моем столе. — Привет, Билл Зорн. Тони снова сцепился с Монти, придется пойти и его утихомирить.

Билл пересел на стул.

— Ты настоящий ангел-хранитель универмага Каннингхема! Бьюсь об заклад, что они повздорили из-за граммофона, который я подсоединил к витрине, пока Монти отсутствовал. Тони тебе об этом рассказывал?

Я покачала головой.

— Первый раз слышу.

— Ну, Тони посетила очередная бредовая идея. Ему пришло в голову, что в витрине, рекламирующей принадлежности для игры в гольф, на дереве должна сидеть механическая птичка. Она расхаживает по ветке и чистит перышки, а в это время спрятанный граммофон хрипит: "Здравствуй, весна-красна!" Там еще предусмотрен громкоговоритель, транслирующий звук на Стейт-стрит. И не смотри на меня так. Мое дело маленькое: я выполняю указания.

Я сморщила нос.

— На этот раз я не осуждаю Монти. У Тони бывают провалы по части вкуса.