Красный сфинкс

«Красный флаг СССР алел на востоке; не шепот Циммервальда, а грозный голос Коминтерна гремел над миром; отрывистый язык его воззваний к восстающим народам навсегда останется памятником тех героических времен. Советская Россия втянута в войну не была, но ее границы тщательно охранялись воздушным флотом, и лишь революция сначала в Италии, а затем в Германии осенью 1936 года направила военную силу России на помощь пролетариату». Эта революция освободила всю Евразию – от Японии до Англии. (Поэт Павел Коган в те годы мечтал: «Чтоб от Японии до Англии сияла родина моя!») В череде коротких кровопролитных войн остатки враждебного свободному миру «черного интернационала» укрепились на далеком африканском острове Мадагаскаре. На западном берегу острова поднялся город Фохтбург, названный по имени первого (и последнего) фашистского диктатора Фохта. Помощником фельдмаршала, главой правительственного кабинета стал всем известный дуче Бенито Муссолини. Мощный морской флот позволял «черному интернационалу» отстаивать свою самостоятельность. К тому же, на подходах с моря были выставлены минные заграждения, а зенитные орудия могли отбить любую воздушную атаку. «Стоит ли говорить, что ни одного русского не было на Мадагаскаре. Так называемые нэпманы не проявили никакой резвости в преодолении строгих границ первой Советской Республики. Эмиграция Курфюрстендамма, Константинополя и Белграда ринулась в Россию при первом взрыве войны, а во время итальянского восстания последний граф Бобринский умер от разрыва сердца в Ницце. Эпидемия самоубийств среди тех, кого печальная известность лишала права убежища в революционных странах, докончила жалкие остатки старых врагов российского пролетариата…»

Лидеры «черного интернационала» – фельдмаршал Фохт и дуче Бенито Муссолини, а с ними американский миллиардер Артур Рокфеллер-младший – были совершенно уверены в том, что чудище революции, как водится, рано или поздно пожрет самое себя. Уверенность в этом была так велика, что 14-го января 1941 года диктатор во всеуслышание заявил: «Я настаиваю на категорическом воспрещении аэропланостроения; слишком частые случаи бегства из нашей крепости культуры в разнузданный мир революции и мятежа заставляют меня требовать этого от правительства». Действительно, стоило даже самому отъявленному фашистскому офицеру-пилоту подняться в воздух, как он тут же брал курс на крамольную коммунистическую Европу. Чтобы закрыть границы Мадагаскара как можно плотней, не оставить в них ни единой щели, были созданы специальные воздушные мины из пикринола. «Эти мины, разрывавшиеся на высоте до восьми и даже десяти километров, создавали целую систему воздушных почти цилиндрических ям и ураганных течений, а также явления воздушной детонации». Срочно усовершенствовали посылку без проводов мощных волн электрической энергии. При соприкосновении с дюралюминием указанные волны давали искру, воспламенявшую взрывчатые вещества.

Таким образом Мадагаскар превратился в неприступную крепость, но в вольной лаборатории русского военного летчика Алексея Уралова уже велась интенсивная работа по ликвидации всех выше указанных видов вооружения, а члены Совнаркома Всемирной Коммуны так же интенсивно размышляли над самой судьбой контрреволюционного острова. Книга Уралова «Стратегия и тактические особенности воздушного боя» выдвинула имя красного военлета в ряд ведущих военных теоретиков, таких, как Клаузевиц и Бернгарди. Ко всему прочему, русский военлет еще в 1939 году (не забывайте, что повесть Буданцева была опубликована в 1925 году!) резко протестовал против принятой на практике беспрепятственной эвакуации мировой буржуазии на остров Мадагаскар. В парижской коммунистической газете «Humanite» он указывал: «Мы позволили укрепиться на отдаленной окраине черной своре контрреволюционеров. Они не теряют времени даром. Вооруженные опытом техники, имея таких изобретателей, как Канэ, Пуассон, Битерфорд, имена которых известны каждому читающему рабочему, Фохт и Муссолини создали из Мадагаскара неприступную крепость. Ради успехов мощной и разнообразной промышленности там царит бешеная эксплуатация черных рабов. Сотни тысяч их томятся под сапогом грубого солдафона. А чем еще могут удивить нас неугомонные насильники Мадагаскара, какую каверзу придумают они для своего бесплодного, но все же опасного мщения и злобы? Нет, этот южно-африканский Карфаген должен быть разрушен!»

События подтолкнул негр Убанунга-Га.

Бежав с Мадагаскара, он принес страшные новости.

Оказывается, в лаборатории мадагаскарского профессора тропической медицины Джемсона выведены личинки нового вида мухи-цеце. «Получившиеся экземпляры, очень крупные, одним укусом убивают молодого быка». Убанунга-Га, как «достаточно обученный и вошедший в полное доверие негр» с первой партией личинок был направлен профессором-преступником к устью реки Лимпопо. Но вместо того, чтобы заразить цветущие зеленые берега тропической реки, негр бежал в свободные коммунистические края.

«Мы должны спасти Красную Африку от палача Фохта!»