Красный шатер

Лия тоже говорила, что Лаван совал руки ей под одежду, но она пожаловалась Аде и моя бабушка до крови поколотила мужа пестиком. Она сломала рога его любимому домашнему божеству и пригрозила проклясть Лавана так, что тот навеки утратит мужскую силу, после чего он дал слово никогда и пальцем не прикасаться к дочерям, а также постарался одарить всех: купил Аде золотые браслеты и украшения всем дочерям, даже Зелфе и маленькой Билхе (то был единственный раз, когда он признал их родство). И еще дед принес в шатер красивую ашеру - высокий столб, Билха была с него ростом, - сделанный самым умелым гончаром, которого он только смог найти. Женщины установили столб на биму-возвышение для жертвоприношений. Особенно прекрасным было лицо богини на столбе - с миндалевидными глазами и широкой улыбкой. Когда с наступлением темноты на новолуние мы возливали богине вино, казалось, что она открывает от удовольствия рот.

Однако всё это случилось за несколько лет до прихода Иакова, когда у Лавана еще было несколько работников, а их жены и дети заполняли наш лагерь запахами готовящейся еды, болтовней и смехом. Но к моменту появления моего отца в доме Лавана было лишь пять женщин: больная жена и четыре дочери.

С одной стороны, дядя обрадовался племяннику, но с другой - мужчины сразу невзлюбили друг друга. Они были слишком разные - как ворон и осел, но их связывала общая кровь, а вскоре стали связывать и общие дела. Иаков оказался усердным работником, обладавшим талантом в обращении с животными, особенно с собаками. Он превратил трех бесполезных шавок Лавана в отличных пастушьих псов. Стоило юноше свистнуть, как собаки послушно бежали рядом; он хлопал в ладоши - и они мчались кругами, загоняя овец. Пройдя выучку у Иакова, псы яростно защищали стадо, так что скоту Лавана больше не угрожали ни лисы, ни шакалы. Да и лихие люди теперь тоже вряд ли осмелились бы покуситься на его имущество.

Вскоре собаки Иакова стали предметом зависти других пастухов, так что его не раз просили продать их. В ответ он предлагал хозяевам за плату натаскать бестолковых псов, подозрительно косившихся на незнакомца волчьими глазами. Затем одна из его собак принесла приплод. Иаков обучил щенков и очень выгодно сбыл четырех из пяти, потратив большую часть вырученной суммы на подарки дочерям Лавана.

Он отвел Рахиль к колодцу, где они впервые встретились, и преподнес ей кольцо с лазуритом, которое моя тетя носила до самой смерти. Он разыскал Лию, когда та чесала шерсть, и без лишних слов вручил ей три изящно кованных золотых браслета. Зелфа получила от него небольшой сосуд в форме богини Анат, изливавшей воду сквозь соски. Иаков не забыл даже Билху - принес ей маленькую амфору меда. Лаван был очень недоволен: он считал, что племяннику следовало отдать доход от продажи щенков владельцу их матери, то есть ему. Однако старик смягчился, получив мешок с монетами, - он немедленно поспешил с деньгами в деревню и вернулся с Рути. Бедная женщина, сколько страданий выпало потом на ее долю!

Целый год Иаков присматривал за стадами Лавана. С помощью собак он перегнал их на пастбища с хорошей сочной травой, где животные отъелись. Чтобы самому успеть вернуться на основные угодья до прихода дождей, Иаков нанял на работу двух мальчишек. Рахиль, Лия, Зелфа и Билха усердно трудились в саду, да и пшеницы в тот год посеяли больше, чем прежде. Иаков уговорил Лавана в благодарность за процветание принести в жертву богу его отца двух жирных баранов и одного ягненка. А Лия вдобавок, тоже по подсказке Иакова, испекла дрожжевой хлеб из прошлогодних запасов муки. Следуя традиции отцов, он полностью сжег всё это на жертвенном огне. Женщины лишь потихоньку ворчали, глядя, сколько добра пропадает понапрасну.

Тот год стал для нашей семьи поворотным. Стада умножались, в саду и на полях зрел богатый урожай, и тогда Иаков наконец посватался к Рахили. Еще в первый месяц после прихода он спросил у дяди, какую плату тот хочет получить за дочь, ибо слова, сказанные им девушке в первый день возле колодца, не были шуткой. Поскольку никакой собственности у племянника не имелось, Лаван подумал, что неплохо было бы получить бесплатного работника, и заявил, что готов отдать Рахиль в обмен на семь лет службы.

Иаков рассмеялся:

- Семь лет? Мы же говорим о девушке, а не о царском троне. Да и к тому же за семь лет Рахиль может умереть, я могу умереть и уж тем более ты сам тоже можешь умереть, старик. Я прослужу тебе семь месяцев, а в качестве приданого возьму половину твоего жалкого стада.

Возмущенный Лаван вскочил на ноги и назвал Иакова вором.

- Ты истинный сын своей матери! - выкрикнул он в ярости. - Никак думаешь, будто весь мир тебе что-то должен? Нечего задирать нос передо мною, ты, последыш, а не то я отправлю тебя назад. То-то обрадуется старший брат, который поджидает тебя дома с длинным ножом.