Красный след

Предупредив Людвига, Жан проследил за Яковом. Тот поднялся на второй этаж по боковой лестнице, ведущей на правую галерею, и поспел к выходу Зинаиды из покоев. Яков выждал, пока Зинаида пройдет по коридору, и прокрался за ней. Жан, укрывшись в тени на центральной лестнице, наблюдал за Яковом, ожидая пока тот решится наконец на какое-нибудь злодейство. Даже приметил, куда быстрее сбегать за охраной, чтобы первому поднять тревогу. Увы, его ожидало разочарование.

Яков подслушал разговор Зинаиды с ее гостем и просто ушел. Видать, не решился на злодейство. Зинаида тоже вернулась к себе. Когда в замке клацнул ключ, Жан отправился с докладом к своему господину, а потом спать во двор. Тощий кошелек Людвига не потянул двоих на галерее. Однако запахи никак не давали Жану покоя, и он решился совершить налет на кухню. План порушила совесть, не позволившая паломнику взять чужое без спросу, – тут Тимофей усмехнулся с откровенным недоверием – и некстати начавшаяся погоня – в это Тимофей поверил больше.

Как бы то ни было, Жан поспешил вернуться во двор, дабы не провоцировать охранников на вопрос, чего это он тут шляется без разрешения.

– Лучше, мастер, быть голодным, чем битым.

Уходя, Жан опять увидел Якова. Тимофей его тоже тогда видел. Более того, Яков был единственным из постояльцев, кто участвовал в погоне полностью одетым.

Свою монету Жан честно заслужил.

Яков сидел на нижней ступеньке лестницы, которая вела от ворот к верхней галерее у правой стены, и чинил рубаху. Игла так и порхала над синей тканью. Ее цвет сразу напомнил Тимофею васильки. Аккурат тот же оттенок, каким мастер его запомнил. Здесь, на Востоке, васильки ему не встречались.

Тимофей остановился рядом с портным, облокотившись на поручень. Тот, как и ступеньки, был деревянный, но тысячи рук отполировали его до гладкости прибрежной гальки.

– Сейчас закончу, мастер, и я свободен, – сказал Яков.

Игла ни на миг не сбилась с ритма, накладывая стежок за стежком, и распоротая ткань срасталась прямо на глазах.

– Вчера ночью порвал, – пояснил Яков. – Когда за этой девицей гонялись.

– Когда гонялись, – повторил Тимофей. – Или, может быть, чуть раньше?

– Не-а, – Яков помотал головой, не отрываясь от работы. – Аккурат когда мы с господином рыцарем упали. А вы про что подумали?

– Я? – переспросил Тимофей. – Я про то, как ты ночью следил за Зинаидой. Или, возможно, убил ее.

На последней фразе Яков вздрогнул и укололся иглой.

– О чем вы, мастер? – тихо произнес он. – Я никого не убивал.

В отличие от Жана, Яков выглядел скорее сильно удивленным, чем испуганным.

– Я сказал: возможно, – уточнил Тимофей. – Но вот ведь какая штука получается, Яков. Ты следил за Зинаидой почти от самой Эдессы. И ты следил за ней в ночь, когда ее убили.

– Откуда вы все это знаете? – удивился Яков.

Удивился он на этот раз не так сильно, поскольку быстро сам сообразил:

– А, вам на меня Жан наговорил.

Яков обшарил взглядом двор, но молодого паломника нигде не было видно.

– Не важно, кто наговорил, – отозвался Тимофей. – Важно, что он сказал правду.

– Какую правду?! – возмутился Яков, вскакивая на ноги.

Рубаха упала на песок.

– Правду о том, что ты за ней следил, – спокойным тоном произнес Тимофей, но при этом положил руку на рукоять меча.

У приличных воинов этот клинок сошел бы за кинжал, а у воителей уровня Ореста до его безумия – в лучшем случае за зубочистку, но против портняжной иглы это был настоящий меч, безо всяких скидок. Впрочем, Яков на мастера не набросился и даже, похоже, не заметил жеста Тимофея. Одновременно помянув нечистого и привычным жестом воткнув иглу в ворот, он быстро подобрал рубаху.

– А про убийство я уже сам додумал, – сказал Тимофей.

– Ну так я вам скажу, вы, мастер, неправильно на меня додумали, – заявил Яков, аккуратно сбивая песок с рубахи.

– Давай додумаем правильно, – предложил Тимофей. – Зачем ты за ней следил?

– Я… Ой, – Яков покачал головой.

Видать, только теперь сообразил, что можно было бы и поотпираться.

– Лучше расскажи мне, – сказал Тимофей. – Или расскажешь городской страже. Говорят, они всегда добиваются ответов и, если надо, вырывают их каленым железом.

Якова передернуло.

– Не по-христиански это, – сказал Тимофей и нашел в глазах портного полную солидарность с такой оценкой. – Но им это сходит с рук, пока они любому могут развязать язык. Результат, так сказать, оправдывает. Сам понимаешь, они очень стараются.

– Да клянусь вам, мастер, просто любопытно стало!

– Что именно? – сразу уточнил Тимофей.

– Ну, куда эта Зинаида постоянно сбегала, – пояснил Яков. – Обычно-то женщина при мужчине сидит. Особливо если устроилась хорошо. А эта как вихрь по всей округе носилась. Все что-то искала, выспрашивала. Ну и стало мне любопытно. Решил последить за ней. Кто ж знал, что ее убьют за это?! – он вздохнул; не так тяжко и выразительно, как это получалось у Жана, зато от всей души. – Говорили мне, говорили, что любопытство кошку сгубило, а все равно во что-нибудь да суну нос.

– Что ж, – сказал Тимофей. – Тогда расскажи мне, что ты разнюхал.