Красный свет

Холин открыл дверь.

– Покажите мне вашего сына, – сказала Фрумкина. – Покажите ребенка. Где мальчик?

Прошла без приглашения к кровати, отодвинула Любу, нагнулась над ребенком низко, вороньими глазами буравит белое личико. Даже пальто не сняла; пришла проверить – болен ли ребенок. Проверяет, как цензор, ищет в мальчике – как в статье, к чему придраться.

– Уйдите пожалуйста, – сказал Фридрих Холин, – вам здесь нельзя быть.

– Уходите, – сказала Люба. – Наш мальчик очень болен.

Не слушает Фрумкина, смотрит. Привыкла, что она везде главная.

– Вон, – сказал Холин. – Вон идите отсюда.

Фрумкина протянула вперед большой костлявый кулак, разжала. На ладони пять ампул.

– Пенициллин.

8

Вальтер Модель полагал, что все решится в ближайшие десять часов. Бой начался 28 января и длился две недели. Сам Модель находился в войсках постоянно.

Бои шли за остов любой избы; люди устали. Танки, пушки, лошади проваливались в болото – от взрывов лед на болоте трескался, и трясина вылезла из-под снежной корки.

Отто Кумм с полком общей численностью 650 человек занял позицию у деревни Клепенино, в пяти километрах от замерзшей Волги; неделю подряд полк отражал атаки свежих частей РККА, рвущихся на соединение с окруженными русскими дивизиями. Кумм сказал своим солдатам, что на этом участке решается исход битвы за Ржев. Отступить – значит не только отдать Ржев, это значит отдать жизни товарищей по 9-й армии. Товарищи поверили в нас, сказал Кумм. Надо выстоять.

Он сказал правду, на эту длинную неделю важнее участка на Центральном фронте не было. А потом эта неделя кончилась и настала другая, такая же тяжкая. Истребительно-противотанковая 10-я рота полка имела на вооружении противотанковые пушки числом двенадцать. Еще была 2-я рота тяжелых вооружений, эта рота состояла из взвода легких пехотных орудий и двух батарей штурмовых орудий. Имелась одна зенитная пушка – калибра 88 мм – пушку перевели в состояние настильного огня: бить по танкам. Требовался хороший канонир.

– Лейтенант Петерсон, рассчитываю на вас.

– Благодарю за доверие, оберст.

Оснащены были хорошо – но людей мало; силы неравны: помимо кавалерийской бригады у русских был танковый дивизион, две роты саперов и полк пехоты. Сергей Дешков четыре раза атаковал плацдарм Отто Кумма. Потом Дешков отступил в лес.

Танковый дивизион, который придали Дешкову, весь сгорел у деревни Клепенино. К 3 февраля противотанковые пушки лейтенанта Петермана подбили двадцать Т-34. Орудийные расчеты сменились трижды, сам Петресон был убит, но русские танки не прошли. 4 февраля появилось еще тридцать советских танков, остановились в пятидесяти метрах, начали стрелять по пехотным землянкам и пулеметным точкам. Через два часа в штаб полка «Адольф Гитлер» из расположения 10-й роты приполз человек. Это был ротенфюрер Иоахим Вагнер. Вагнеру помогли подняться, ввели в помещение. Тяжело раненный, с отмороженными руками, он попытался встать и доложить как положено. Упал и докладывал лежа на полу:

– Герр оберст, из моей роты в живых остался я один.

Кровь толчками выходила у него из горла, Вагнер замолчал, и 10-я рота перестала существовать.

– Кто пойдет к орудиям? – спросил Кумм.

– Герр оберст, где наша авиация? – спросил его капрал Нойманн. – Где эскадрилья Йорга Виттрока? Почему нет помощи?

– Так случилось, капрал, что Йорг Виттрок мой друг. Если бы майор Виттрок мог помочь, был бы здесь. Его нет, значит, майору тяжелее, чем нам. Значит, мы должны помогать ему. Еще вопросы будут, капрал?

– Никак нет, герр оберст.

– Кто пойдет к орудиям? – повторил Кумм и пошел к орудиям сам.

С ним пошли водители и повара; больше никого в полку не осталось.

Опять налетел с фланга Дешков, его всадники прошли батарею насквозь. Кавалерист Додонов полоснул капрала Нойманна по глазам, когда капрал поднял голову от защитного щитка. Отто Кумм не мог повернуть длинный ствол так, чтобы достать ближних всадников, – он ждал, пока Додонов зарубит Нойманна и пока лошадь не вынесет красноармейца на открытое пространство. Потом развернул тяжелый пулемет, навел прицел на кавалериста, пропорол Додонова очередью. Додонова вышвырнуло пулями из седла.

– К орудиям, – сказал Кумм. Живые еще оставались, слышали его приказ.

Нойманна сменил водитель Хаберль. Через десять минут Хаберль был убит.

– К орудиям, – сказал Кумм.

Через сутки тридцать советских танков сгорели.

Боялись атаки пехоты – на рукопашную сил не было. Но русская пехота не подошла. Уже в сумерках к русским подошла свежая пехота.

Когда стемнело, русских от штаба полка Кумма в Клепенине отделяло 50 метров. Ночь провели сжавшись от холода, готовясь умереть. Ждали последней атаки до утра.

Под утро русская пехота ворвалась на позиции, а из леса пришла кавалерия – красный полковник Дешков атаковал Кумма в шестой раз. Конники Дешкова растоптали последних солдат, державших батареи, орудийных расчетов больше не было. Пушки и пулеметы Кумма были взорваны. 2-я рота полка «Дер Фюрер» полегла до последнего человека.