Красный свет

Например, встреча с психиатром Сидом Боттсом – его имя Мерси нашла в записной книжке-календаре Обри Уиттакер – видимо, предпоследним человеком, видевшим ее живой. А в половине третьего – с наставником бессемейных христиан ньюпортской маранатской церкви Лансом Спартасом, одним из двух клиентов Обри, которые значились в федеральной регистратуре владельцев огнестрельного оружия. У него был автоматический сорокапятикалиберный «смит-вессон», купленный три месяца назад. В пять часов – с Бобом дель Виджо, владельцем строительной компании, политическим донором, клиентом Обри Уиттакер.

И еще бутерброд – кусок индейки с черным хлебом, лежавший на сиденье нетронутым. «Соберись с духом, женщина» Мерси позвонила в больницу, но Саморра только что ушел.

Убийство Обри Уиттакер освещалось на первых страницах местных газет – «Таймс», «Реджистер» и «Джорнал». Пока никто из репортеров не раскопал ничего неизвестного ей. Все три газеты называли Обри «профессиональной спутницей». Ни одна не упоминала «Эпикур сервис».

Мерси сложила газеты, бросила их на заднее сиденье и посмотрела в ветровое стекло на чернеющее небо.

Глава 8

Боттс оказался толстым, неряшливым, с клочковатой козлиной бородкой и румяными щеками. Его очки для чтения свисали на шнурке с шеи. Белая рубашка не выглядела ни чистой, ни глаженой. Вельветовый пиджак плотно облегал брюшко, но приподнимался над плечами. Рукопожатие его было сердечным. У Мерси возникло желание найти ближайшую кушетку, плюхнуться на нее и рассказать все о Майке Макнелли.

Здание это находилось в Санта-Ане, в дальнем от управления полиции конце города. Мерси шагнула из приемной, где не было медсестры, в консультационный кабинет: там были кушетка и кресло, письменный стол с настольной лампой, четыре книжные полки и два светильника. Окна задернуты шторами.

– Я читал сегодня газету, – сказал Боттс. – Очень огорчился, хоть вы и сообщили мне по телефону о ее гибели.

Психиатр сел за стол, Мерси выбрала кушетку. Он смотрел, как она достает синюю записную книжку.

– Я, как и говорил по телефону, не стану выдавать личных секретов Обри. Могу рассказать о ней только в общих чертах. Но если я в силах помочь вам найти убийцу, то постараюсь. Мне это кажется гуманным.

– Доктор, Обри Уиттакер была проституткой. Полагаю, вы знаете это.

– Да.

– Подозреваемых у нас пока нет. У меня есть копия ее маленькой черной записной книжки, там много фамилий и дат. Очень много. Одно лишь существование этой книжки может представлять мотив для убийства. Мне нужно сократить этот список, выйти на конкретного человека.

– Что вы хотите узнать?

– Виделась ли она с кем-либо, помимо официальных клиентов.

Боттс откашлялся и произнес:

– Да, виделась. Ни его фамилии, ни рода занятий не назвала мне. Но она познакомилась с кем-то недавно – примерно месяц назад – и надеялась на какие-то отношения с ним. Была даже... взволнована из-за него. Сказала, что они встретились в церкви. Я не знаю, в какой. Обри всякий раз ходила в новую, хотела найти такую, какая придется ей по душе. Вот такой она была в личной жизни, страстно искала то, с чем может быть счастлива. Пробовала все разное, подобно тому как меняла парики. Кстати, все они были белокурыми, что интересно.

Мерси пока не могла решить, интересно это или нет. Сделала запись: «Все белокурые для Боттса, но в шкафу были парики и других цветов».

– А чем ей не подходили другие церкви?

– Слишком ограниченные, личностные, любопытствующие, компанейские и недостаточно... религиозные. Обри желала справедливого, но сурового Бога. Хотела быть наказанной, потом спасенной. Считала, будто заслуживает того и другого.

Мерси задумалась о противоречиях Обри Уиттакер: продавать тело и искать душу; Бог прощающий и Бог гневный.

– Что еще вам известно о человеке из церкви?

Боттс положил локти на стол. Плечи пиджака приподнялись еще больше.

– Высокий. Сильный. Красивый. Вежливый. Честный. Неженатый. Она объяснила, что он не похож на всех мужчин, какие ей встречались.

– Где он живет?

– Обри не говорила.

– Прихожанин этой церкви?

– Скорее всего.

Мерси задумалась.

– Была она влюблена в него?

– Думаю, да.

– Опасалась за свою жизнь?

– Нет. Она не считала, будто находится в какой-то смертельной опасности.

– Какой вы поставили ей диагноз?

Боттс снова откашлялся.

– Депрессия.

– И что ей прописали?

– Ничего. Мы разговаривали о лекарственной терапии, ее плюсах и минусах. Обри решила не проходить этот курс.

– Решение было правильным?