Красный тайфун

Кто победит — сомнений не было. У Альянса была очень неплохая сухопутная армия, великолепно показавшая себя в прошлую великую войну. Но разве не очевидно, что к войне современной все эти геройства, грязные окопы и танковые прорывы имеют такое же отношение, как рыцарские баталии на копьях и мечах? Новая война — это не подвиги, а конвейер, бесперебойно работающий механизм по доставке бомб на головы врагу — и килотонны падающей с неба смерти, взрывчатки и напалма, были абсолютно равнодушны к храбрости тех, кто внизу. А когда были изобретены атомные бомбы, каждая по силе равна целому эшелоны с тротилом — говорить о воинском искусстве среди генералов Лиги стало неприличным. Достаточно того, что мы имеем подавляющий перевес в воздухе, и удобно расположенные авиабазы.

И мы вовсе не собираемся стирать противника в пыль, по крайней мере, пока есть надежда на его благоразумие. Зачем уничтожать то, что после его капитуляции станет нашим?

Территорию по курсу успела почистить тактическая авиация — задавить тяжелые зенитные батареи, способные забросить снаряд на полтора десятка километров, отогнать истребители Альянса (весьма неплохие, надо сказать — но наших было в небе попросту больше, раза в три). Теперь «молнии» умчались вперед, расчищая бомбардировщикам путь в пределах своего радиуса действия — и напрасно пулеметчики «крепостей» пялились в прицелы и последний раз подглядывали в вызубренную баллистическую таблицу, в пределах досягаемости их оружия не было целей. Все в экипажах были заняты по уши — пилоты выжимали из пропеллеров максимум возможного, штурманы наводили последние штрихи на карту, оружейники проверяли свою драгоценную ношу. А истребителей Альянса становилось все меньше, и наконец они совсем исчезли куда‑то — даже вдали не было видно воздушных боев.

Они уже успели углубиться на добрые двести или триста миль в глубину вражеской территории. Настроение было приподнятое — скоро уже сбросим бомбы, и домой, пить пиво в баре и распускать перья перед девушками из «вспомогательного корпуса». Не обманули политики и командиры — эта война будет делом быстрым, легким и чистым, при гораздо большем результате, чем прошлая! И это будет последняя война на земле — ведь если Лига станет единственным хозяином мира, с кем тогда воевать, с прилетевшими марсианами?

Очень скоро эти бравые пилоты Лиги будут думать иначе. Те из них, кто останется жив.

Откуда‑то снизу потянулись дымные столбы. Их было много — два, три десятка. Зенитные ракеты — они считались эффективным оружием против одиночных разведчиков, в хорошую погоду, но абсолютно непригодными против массированного налета, поддержанного истребителями. Ахиллесовой пятой была система наведения — когда корректировщик с земли должен был, удерживая в визире ракету и цель, пытаться выстроить их в одну линию, даже очень хорошо обученный расчет в полигонных условиях с трудом успевал отработать на рации команды наводчика — «вверх, вниз, влево, вправо», а уж когда сверху валятся «джабы», истребители с бомбами, нормальное прицеливание было даже теоретически невозможно (прим — именно таким, по проекту, должно быть наведение немецких зенитных ракет «вассерфаль» — В. С.). Тем более что расчет как правило, сидит рядом с местом пуска ракеты, вот уже истребители пикируют туда, где еще не успела рассеяться пыль, поднятая выхлопами из сопел стартовавших «летучих рыбок». Может быть кому‑то и не повезет — каждая ракета несла до полутонны взрывчатки, и даже при близком разрыве была гораздо опаснее зенитного снаряда, ну а при прямом попадании даже восьмимоторную «сверхкрепость» разносило в ошметки, и чтобы кто‑то из экипажа выжил, о том нельзя было и мечтать! Но сколько их попадет — хорошо, если одна или две, и это на многосотенную армаду — каждый надеялся, что не повезет совсем не ему.

Странно было, что эти ракеты даже не пытались наводиться, а почти вертикально шли в зенит. Может быть, это истребители поработали так хорошо, перебив все расчеты, и некому корректировать? Или там на земле все разбежались в панике, выпулив свои снаряды куда попало?

И тут небо вокруг вспыхнуло, тремя десятками солнц. И ударила взрывная волна, сминая самолетный дюраль как бумагу. А все, кто смотрел в направлении хотя бы одного из взрывов, лишились зрения, прямо за штурвалом. И очень многие из бомбардировшиков, кто еще держался в воздухе — горели, теряли управление. И не меньше половины истребителей камнем ссыпались вниз (причем там самым убойным фактором оказалась внезапная слепота пилотов).