Красный тайфун (СИ)

— Это что, камешек в наш огород? — усмехаюсь я — мы, экипаж «Воронежа», уже после СССР жили, как личности формировались. И много там недовольных Советской Властью? Нормальных людей и в ельцинское время было большинство, просто ни Идеи не было, ни организации, ни вождей — каждый сам за себя. Столько лет народу в голову вбивали, что учение Маркса истинно потому что верно — и вдруг оно куда-то делось, а взамен ничего, вот разброд и вышел.

— Положим, разброд раньше начался — прищурился Пономаренко — не вы ли, Михаил Петрович, мне рассказывали, как вражьи голоса слушали? И разговоры вели, во всяких компаниях — нет, никто вас обвинять не собирается, но вы очень важное объяснение дали, отчего так делали. Напомнить?

— Да отчего же, сам повторю — отвечаю — вот не умею я слепо верить! И совсем без идеи жить не хочу — охота мне знать, за что живу и помирать буду? А потому любую истину проверить хочу, со всех сторон — это как по камням через реку идешь, и пробуешь, не шатается ли? Вот потому было — слушал, и проверял.

— Вот! — заметил Пономаренко — да только не были вы к тому готовы. Это все равно что с шулером играть — с их пропагандой, собаку съевшей в искусстве полемики и рекламы. Да еще и умело играющей на психологии — после, когда СССР развалили и таиться стало не от кого, об этих грязных приемах уже открыто говорили, и даже пособия издавались, как книжка из вашей библиотеки, о психологической войне (прим — «Психологическая война», изд. Минск, Харвест, 1999 — В. С.). Имели конечно место и отдельные недостатки позднесоветского строя, не отрицаю — но в том-то и дело, что их общество язвы имело не меньшие! И это было искусство, наше раздуть, свое скрыть — и это им удалось. Причем у нас под ударом оказались именно инициативные, беспокойные, ищущие истинный путь — и ставшие врагами советского строя, сами того поначалу не желая. Раз уж такие как вы в защиту Советской Власти не выступили, а напротив, на площадь выходили, против ГКЧП. Да и после — что вы Отечество защищали, честь вам и хвала. Вот только скажите откровенно, если бы где-то в девяностые на Россию не Гитлер бы напал, всех перебить, а кто выживет, в рабы — а улыбчивые американцы, раздающие жвачку и куриные оккорочка, и заявляющие, что всего лишь пришли взять свое законное у господ Березовских, а народу подлинную демократию устроить — вы бы воевали решительно, или предпочли бы подчиниться приказу, сопротивления не оказывать?

Я хищно усмехаюсь. Поскольку во сне (или «параллельной» реальности?), уже приказывал, ракетный залп по Штатам в ответ на капитуляцию какой-то нашей морды якобы президента. Да, военные обязаны подчиняться верховной политической власти — но за одним исключением: если эта власть явно предает свое Отечество. Поскольку долг и присяга перед ним — выше любых обязательств перед каким-то там Президентом.

— Вы, товарищ вице — адмирал, лучше этого вслух не произносите — произносит Пономаренко — а то, ведь у каждого может свое понимание быть, что лучше для Отечества? Так и некто Саблин, что у вас в 1974 году на Балтфлоте мятеж поднял, мог бы сослаться, «а я лучше, чем правительство, знаю, что для СССР хорошо»? И если так, то отчего же в девяносто первом никто не выступил, порядок не навел?

Я пожимаю плечами. Тогда все казалось иначе. Прежняя власть настолько прогнила, что с ней просто никто не связывал никаких надежд — а «демократия» казалась чем-то гораздо лучшим. И по восприятию — все сколько-то яркие личности и правильные лозунги были на «перестроечной» стороне. А на той — сплошь какая-то серая бездарность. Помню слова, сказанные после моим знакомым, бывшим в том августе каким-то по счету чином в провинциальном обкоме — «приказом ГКЧП, главноответственным у нас в области был назначен типус, просто славящися своим умением все заваливать и разваливать! Но верный вышестоящему начальству, как собака. Мужики тогда и поняли, что полная жо… ловить нечего — и разошлись по домам».