Красный террор глазами очевидцев

В первый же день они арестовали на улице старого генерала Б., который вышел на улицу в военной форме с погонами. Дня через два его расстреляли. Маленький городок Митава (26 тыс. жителей по мирному времени) очень взволновался этим расстрелом, но винили во всем генерала — «ну как можно было при большевиках идти по улице в военной форме, да еще с погонами, хотя бы и отставного генерала». Таким образом, первый расстрел хоть нашел свое объяснение.

Затем учредили трибунал. Аресты производились все чаще. Некоторых арестованных судили в трибунале, причем заседания его были открытыми. Сначала на эти заседания ходили почти как в театр, но когда почти каждое заседание кончалось смертным приговором, — стали бояться проходить мимо этого здания. Однажды я увидела у самого входа в трибунал группу лиц, среди которых была одна моя знакомая. Только что вынесли приговор: трое приговорено к расстрелу, их сейчас выведут. В этот момент вышли пять мужчин, их сопровождали четыре милиционера, с винтовками наготове. Один из приговоренных снял шапку, поклонился в нашу сторону и сказал одно слово: «Прощайте». Я не знала его, но лицо его врезалось навсегда в мою память.

И не могла я понять одно: почему осужденные к расстрелу не пытались бежать? Почти ежедневно видела я потом на улице такие группы, их вели два-три милиционера, но никогда никто не совершал попытки к побегу.

Митава притихла совсем. На улице говорили шепотом. Забегали на минутку друг к другу, сообщить только об аресте знакомого или родственника или узнать, живы ли вы еще.

Причины арестов были главным образом — 1905 год или причастность к самообороне (которая, кстати сказать, только готовилась действовать). Одного человека расстреляли за то, что он в 1905 году был городовым!

Арестовали и старшую сестру в доме диаконис. Ее обвинили в том, что она отравила бывшего в больнице на излечении красноармейца. Труп этого красноармейца не потрудились вскрыть, поверили на слово доносчице и сестру арестовали. Арестовывали почти всех баронов и баронесс (а их в Митаве много), за их дворянское происхождение…

Если не заставали дома отца, которого хотели арестовать, то арестовывали всю семью. Так поступили с семьей X., причем старшую дочь, тяжело больную, вытащили из постели.

15 марта часа в три большевики стали спешно складываться. Все улицы были запружены повозками, все мчалось к Риге. Белые идут! Казалось, избавление так близко!

Но большевики все же успели потащить за собой всех арестованных. Впоследствии мне рассказывал один из них, что они никак не могли думать, что «белые» через три часа будут в городе. Они не понимали, зачем их вывели всех во двор, числом больше 500 — мужчин и женщин. Окружили их всего человек сорок милиционеров, а затем повели. В самом городе только один сообразил слегка отстать, а затем ловко перейти на тротуар и… в калитку к знакомым. Остальные же покорно шли. Среди них были лица в возрасте 60–70 лет. На шоссе их подгоняли прикладами, а те, которые не могли так быстро идти, тут же расстреливались. С наступлением темноты еще несколько человек бежало в лес. Один прикинулся мертвым, с него сняли сапоги, а потом он при 14-градусном морозе пешком пошел в лес, скрывался в лесу сутки, тоже не подозревая, что Митава уже в руках белых. Несчастный смертельно простудился и через несколько дней скончался. Трупы убитых по дороге привезли потом белые (немецкие и русские[187] войска). Среди них была и старшая сестра дома диаконис. Остальные были старики и старухи. Несколько лиц уходящие большевики схватили еще по дороге на улице, в качестве заложников. Через несколько дней нам доставили из Риги газету со списком расстрелянных — их было 50 человек. Больше ста приговорили к многолетнему заключению в тюрьме, судьба большинства долго оставалась неизвестной. И только немногие вернулись потом, после освобождения от большевиков Риги[188].

Пришедшие «белые» разрыли потом ямы в тюрьме, в которые бросались трупы расстрелянных. Их вырыли сначала около 70. Потом невозможно было рыть, так как в глубине земля была слишком замерзшая. А когда снег стал таять и наполнил яму водой, трупы всплыли — еще десять. Эти трупы лежали долго во дворе тюрьмы. Там родственники находили своих… В газетах публиковали ведь только имена расстрелянных по приговору трибунала, а убитые без суда и следствия — просто исчезали. Тактам нашли труп графини К., исчезнувшей в первые дни появления большевиков.

Но большевикам мало было живых. Живые отвечали в 1919 г. за 1905 год. Мстительность латышей не знала границ. И вот они взялись за мертвых.