Красный Треугольник

Нестерпимо захотелось оглянуться. В сказах за это следует неминуемая кара, но Тимур посмотрел в зеркало заднего вида. Над кремлевским профилем фабрики вставало багровое зарево. Плясали проблесковые маячки «Скорых». Пожарные делали свое дело. Тушили пожар неизвестного происхождения. Кошмар – позади.

Тимур ехал слишком медленно и оказался у себя на Васильевском Ночью, нет – просто глубокой ночью, когда окна дома были темны.

Дверь квартиры открылась, как обычно. Накатил родной дух, хоть и с примесью затхлости. Прежде всего Тимур включил весь свет – так соскучился по электричеству. Но и этого показалось мало. Он врубил телик, аудиосистему и микроволновку. Все работало и накручивало счетчик. Часы показывали время, телефонная трубка гудела, предлагая позвонить кому угодно. Как это было прекрасно. Даже плесень в пустом холодильнике. Наконец Тимур вспомнил, что разгуливает по дому в грязной форме. Все, от куртки и до кальсон, запихнул в пластиковый мешок, чтобы выбросить утром.

Теперь самое главное. Ванна наполнилась горячей водой, Тимур медленно погрузился в обжигающее тепло и стал пить ледяную воду, открыв на полную мощность холодный кран. Вода имела вкус свинцовой трубы, пахла рыбой, но ее было вдоволь. Какое счастье!

А может, и не было ничего? Может, хватил лишнего с Федором, провалялся в бреду и только сейчас очнулся. Ну, конечно, они же там, за обедом, начали, а потом, наверное, понеслось, и потому он даже не помнит, как оказался дома. Это очень просто проверить.

Тимур осмотрел запястья: тонкие зажившие следы, будто зализанные, пересекали сгиб. А на левой лодыжке остался след содранной кожи.

Ну и что, кошмар все равно кончился.

Он мылся до утра.

Около шести часов Тимур надел чистую одежду и отправился в ближайший круглосуточный маркет. Сонная кассирша и дремлющий охранник не одарили вниманием раннего посетителя.

Тележка катилась мимо еды. Как ее много. Сначала стеллаж с хлебом. В плетеных корзинках любые сорта: черный, белый, сдобный, с семечками, с кунжутом, заварной, лаваш, чиабата и даже бублик. Это безумное, несравненное богатство можно получить всего лишь за деньги. Первым желанием было схватить все сразу. Опомнился, бережно прикоснулся к половинке ржаного и вдохнул восхитительный аромат чуть жженой корочки с горчинкой. И дышал, борясь с желанием пасть на колени. Наверное, даже пал бы, но заметил, что дама, выбирающая мюсли, косо на него поглядывает.

Кинув пяток хлебов и несколько копченых рыбин с соседнего прилавка, Тимур заспешил к отделу колбас и там чуть не свихнулся. Стеллажи копченой, вареной, варено-копченой, сырокопченой, полукопченой, с молоком, со сливками, с сыром, с языком, да кто его знает, с чем, могли привести любого обитальца в шок, даже месреза. А он мог взять все это и съесть, не экономя и не дрожа над последним кусочком. Бросил всего-то десяток палок.

Но безбрежное море еды только распахнулось. Что было дальше, Тимур помнил плохо. Сорвался и мел, что попало, не мог остановиться. Все казалось, что если не взять вот это, вот это, вот это, вот это и вот это, и это тоже, он не сможет наесться. Очнулся он у кассы с тележкой, на которой громоздилась гора.

Кассирша недоверчиво уставилась на раннюю закупку, оценила одежду покупателя на платежеспособность и спросила:

– Ваше?

– Наше, – согласился Тимур.

– Пробивать?

– Бейте.

– Вот это всё?

– Чего не хватит, докупим.

Чек вышел на каких-то жалких несколько десятков тысяч. Глупая кассирша не знала, сколько это стоило бы там. Тимур вдруг понял, что все время думал о Треугольнике. Все, хватит. Больше этого нельзя допустить ни в коем случае. Кошмар кончился. Здесь Далёко.

В дом он принес шесть забитых пакетов, загрузил холодильник до треска полок, но так устал от новых впечатлений, что не смог есть. Ничего, оставит пир на вечер.

Часы показывали восемь. Пора отдаться службе.

17-й до Эры Резины

Володька, приятель из службы безопасности, вытаращился, схватился за скрытый микрофон, чуть не вырвав с корнем, и даже забыл спросить пропуск для проформы.

Тимур приготовился получить изрядный нагоняй, может быть, остаться без премии. На всякий случай запас несколько оправданий, которые пошли бы в ход, судя по ситуации, и даже отмазку, почему не привез контракт. Но как только он вошел в холл банка, сбежалась толпа, обступив Тимура плотным кольцом. Коллеги разглядывали его с плохо скрываемым любопытством и молча, что было странно: все-таки не умер, а прогулял три дня.

Вдруг все рассеялись, пропуская небожителя в эмергильдо-зегновом костюме и тонкой оправе золота на переносице. Первый зам осмотрел мелкого клерка с нескрываемым отвращением и приказал следовать за ним.

В просторный хайтековый кабинет на втором этаже Тимур попал впервые. Сюда и его начальника пускали не часто, а менеджеров среднего звена и вовсе при огромном везении или увольнении по собственному желанию.

Было указано на гнутый стул, скорее тревожно, чем строго, и наместник финансовых богов спросил:

– Что это значит?

Тимур принялся мямлить оправдания. Лепет был безжалостно прерван: