Красный Треугольник

Внезапно Тимур осознал, насколько он сильнее этих людишек, ворочающих деньгами в дорогих кабинетах. Им даже не надо приказывать, сами нагнутся. Никто его не тронет и не попросит уволиться, все они будут пресмыкаться и делать вид, что ничего страшного не случилось. Увидеть под лощеной личной, кто перед тобой на самом деле, лужник или лизнец, это значит овладеть им – понял Тимур.

Но фанфары победы молчали. И печаль, не сравнимая с потерей всех акций, проникла в сердце его. В Далёке ему совершенно нечего делать. Да, он любого может подчинить своей воле, но зачем? Чего стоят эти потуги там, в Треугольнике? Ровным счетом ничего. Власть над лужниками здесь не поможет пережить Ночь там.

Может, просить у Сашки, Мишки и Витьки прощение, упасть в ножки Юльке? Но ведь они не изменятся. Они будут теми, кто есть на самом деле. И теперь всегда между ними будет стоять страх, потому что знают своими погаными печенками: Тимур прикажет что угодно, и они подчинятся.

Заглянув к шефу, Тимур как можно покорнее спросил разрешение отлучиться. Любимый шеф с торопливым облегчением отпустил хоть до вечера. Тоже ведь оказался торбник.

По Невскому проспекту осенний ветер сдувал прохожих к домам. Люди кутались в воротники, прячась от сухой пыли и жухлых листьев. Тимур шел медленно и прямо, стараясь рассеянно не замечать прохожих. Но все равно открывал живцов, лизнецов да лужников. Кое-где попадались торбники, проскочила глаба, но и только. И вдруг приметил щупленькую фигуру с толстыми линзами на носу. Парень зябко хохлился и торопился по своим делам, зажав под мышкой матерчатую сумку. Самый настоящий студент-«ботаник», живет книжками да Интернетом, бит в школе и презираем сокурсниками, кормится на стипендию, может, подрабатывает ночным сторожем, в общем, лопух и нахлебник родителей, толку от него в домашнем хозяйстве – никакого, ни одна баба на такое сокровище не позарится.

Но Тимур уставился. Парнишка ощутил взгляд, нащупал, от кого, и ответил. Сомнений не было: настоящий месрез. Первый, встреченный в Далёке. Понятия не имеет, кто он на самом деле, мучается грузом жизни и, может быть, никогда не найдет дорогу в Треугольник. Там ему самое место. Приняли бы в цех и научили всему, дали цепопик или шестогант. Он бы выходил на охоту в Ночь и сцеживал Тёплу Водицу, рвал мясцо и был бы счастлив. Потому что сейчас ему очень плохо, сразу видно.

Парнишка ничего этого не знал, но, видимо, что-то почувствовал. И не удивился, когда Тимур шагнул к нему. Они молча рассматривали друг друга, словно примериваясь к будущей встрече Ночью, когда кто-то из них первый настигнет добычу. Мимо бежали живцы по своим делишкам.

Тимур нашел в кармане остаток «Данхила», протянул пачку. Не спрашивая, очкарик вынул сигарету, щелкнул одноразовой зажигалкой и поднес огонек Тимуру. Так они и стояли, молча курили посреди спешащей толпы. Кто-то на них оглядывался, но это не имело никакого значения. Тимур молчал, не зная, как объяснить. Да и вообще: имеет ли на это право? А парнишка не спрашивал.

Сигареты кончились. Надо было расставаться.

Тимур решился:

– Красный Треугольник. Ищи вход. Будь острожен.

Больше ничего объяснить не мог. Но месрез понял. Или поверил. Не простившись, парнишка ушел своей дорогой.

Побродив на свежем ветерке, Тимур повернул к банку.

На корпоративной стоянке из несвежего «Ситроена» энергично махал Порфирьев.

12-й до Эры Резины

В машине пахло кисляком, словно по выходным в ней возили соленья с дачи. Тимуру предложили чувствовать себя как дома на переднем сиденье.

Иван Петрович сладко сощурился:

– Рад видеть! Красавец, да и только! Модный весь! Как настроеньице? Прогуливаете или в местной командировке, так сказать? А то погодка, сами видите, такая дрянь, хоть в отпуск беги.

– Что-то случилось?

Порфирьев удивленно выгнул брови:

– Вы так думаете?

– Не знаю. Не зря же вы приехали.

Палец следователя погрозил шаловливо:

– Ах ты умник! Все сразу подметил. Каков! Силенок после подвигов амурных поднабрал? Вид вроде бодрый?

– Извините, у меня перерыв заканчивается…

– Понял, понял! – Порфирьев изобразил повинную мину. – И минуточки не задержу… Вопросик-то у меня дурацкий, даже стыдно: с вами происшествий не приключалось, скажем, вчера вечером?

– Каких? – искренно, как ему показалось, удивился Тимур.

– Да любых. Может, кто поздним вечером спросил, как пройти в библиотеку? Или незнакомого во дворе встретили?

– Я и соседей-то не знаю.

– И все-таки?

– Как обычно.

– Да? Ну, как знаете… – Порфирьев полез во внутренний карман, закопошился и достал фотокарточку. – Не взглянете?

На снимке – анфас как для паспорта, мужчина не старше тридцати, обычного, средне невзрачного вида. Ничего характерного. Описать такого невозможно. Десять раз встретишь – и пройдешь мимо. Тимур действительно не знал предъявленного.

За экспресс-опознанием Порфирьев поглядывал цепко.

– Кто он? – Тимур вернул фото.

– Имя и фамилия вам ничего не скажут. Да и профессия у него самая заурядная – менеджер, да и только.

– А я тут при чем?