Красный циркуляр

Я прибыл в Госдепартамент на улицу Си-стрит на следующее утро. Простое на вид угловатое здание походило больше на вытянутый кирпич, чем на средоточие дипломатической мощи США. После длительной процедуры досмотра меня встретила помощница Кайла Скотта и повела, ритмично постукивая черными шпильками, по тусклым коридорам, застланным линолеумом. Наконец мы очутились у двери с табличкой «Управление по делам России».

Она открыла дверь и показала рукой:

— Пожалуйста.

Я прошел в небольшой офис из нескольких помещений. Она проводила меня в угловой кабинет:

— Господин Скотт сейчас подойдет.

Обычно угловой кабинет призван подчеркнуть начальственное положение, но, осмотревшись, я отметил, что это, пожалуй, единственная примета статуса Кайла Скотта. Кабинет был тесноват, здесь едва хватало места для письменного стола, двухместного диванчика, журнального столика и пары стульев. Я расположился на диванчике и стал ждать.

Через несколько минут в кабинет в сопровождении помощницы вошел Кайл Скотт.

— Добрый день, господин Браудер.

Кайл Скотт, мужчина примерно моего роста и возраста, с близко посаженными карими глазами, одет был в белую рубашку с красным галстуком и серый костюм — типичный мундир вашингтонского бюрократа.

— Благодарю, что вы согласились на встречу, — сказал он, великодушно не упомянув, что это я просил о ней.

— Это вам спасибо, что уделили мне время, — ответил я.

— У меня есть для вас кое-что, что должно вас порадовать, — произнес он с улыбкой заговорщика. Его помощница — девушка в сером брючном костюме с ярко-красным шелковым шарфом, повязанным вокруг шеи, — делала записи в блокноте. Скотт развернулся и взял со стола заполненную документами папку — там наверняка лежала вся аналитика обо мне и Сергее, как и предполагал Джонатан. Скотт свел ноги и, положив папку на колени, достал из нее один листок.

Я был заинтригован.

— Что это?

— Господин Браудер, в начале каждого года Госдепартамент публикует доклад о соблюдении прав человека, и в этом году в доклад внесены два очень сильных абзаца о деле Магнитского.

Я слышал, что международные неправительственные организации типа «На страже прав человека» или «Международной амнистии» круглый год работают над тем, чтобы включить в этот доклад то или иное дело, а тут вдруг Кайл Скотт сам предлагает мне это на блюдечке.

Может быть, в других делах это имело большое значение, но не в нашем. Российскому правительству наплевать на пару абзацев в американском правительственном докладе о правах человека. Российские власти активно покрывали масштабное преступление, и единственное, на что им было не наплевать, — это реальные последствия.

Кайл Скотт смотрел на меня, ожидая реакции.

— Могу я ознакомиться с текстом?

Он протянул мне листок. Я прочитал текст — он звучал достаточно жестко, но это всего лишь слова. Я взглянул на Скотта и вежливо произнес:

— Это замечательно. Я благодарен вам. Но у меня есть еще одна просьба.

Скотт сменил позу, как бы в некоторой неловкости, а его помощница подняла взгляд от своих записей.

— Да, конечно, я вас слушаю.

— Дело в том, господин Скотт, что мне стало известно о нормативном акте, который, как я полагаю, будет весьма кстати в деле Магнитского. Речь идет о президентском указе за номером 7750, который может применяться для запрета на въезд в Соединенные Штаты коррумпированным иностранным чиновникам.

Скотт выпрямился и парировал:

— Мне известно об этом указе. Но какое он имеет отношение к данному делу?

— Указ применим в нашем случае, поскольку очевидно, что чиновники, ответственные за гибель Сергея, являются коррупционерами и, следовательно, подпадают под действие указа. Госсекретарь должен запретить им въезд в США.

Помощница лихорадочно записывала за мной, как будто я наговорил раза в три больше слов. Они не ожидали, что беседа примет такой оборот. Джонатан Вайнер был прав.

Это было не то, что им хотелось слышать, поскольку с тех пор, как в 2008 году президентом США стал Барак Обама, Белый дом в отношении России вел политику умиротворения. Американская администрация даже придумала ей особое название — «перезагрузка». Она была призвана восстановить подпорченные отношения между Кремлем и Вашингтоном, но на деле это означало, что Америка готова закрывать глаза на нелицеприятные эпизоды в России, пока Кремль демонстрирует сотрудничество в сфере торговли, ядерного разоружения и других областях. Правительство Соединенных Штатов могло, разумеется, включить несколько пассажей в доклад, чтобы выразить свою «озабоченность» нарушениями прав человека, но главная политическая линия сводилась к тому, что США будет активно бездействовать по этому поводу.

Я просил о вещах, которые шли вразрез с этой политикой, и Скотт неожиданно оказался на тонком льду.

— Сожалею, господин Браудер, но… я по-прежнему не вижу, как указ номер 7750 можно применить в деле Магнитского, — сказал он уклончиво.

Я понимал, что Скотт находится в неудобном положении, но вместо того чтобы отступить, я решил проявить настойчивость: