Красный урожай

— Сколько еще те два парня собираются пробыть в башне? — Фроде указал на корабль. — В смысле, их корабль все еще здесь и жрет наше топливо.

— Ответ: полагаю, вам следует отключить его.

— Но тот парень, Дранок, сказал…

— Заявление: он не вернется, сэр. Ни он, ни его друг.

Фроде не понял:

— Что ты имеешь в виду, никогда, что-ли?

— Ответ: насколько я могу понять, да, сэр.

Сдвинув свою рабочую кепку, чтобы почесать голову, Фроде оценивающе посмотрел обратно на корабль охотника за головами.

— Знаешь, — заметил он небрежно, — на подобном корабле довольно сложный бортовой компьютер.

— Заявление: я уверен, мне ничего неизвестно об этом, сэр. Оснащение подобных кораблей не входит в мою программу, и…

— Думаешь, Лорд Скабрус возражал бы, если я сниму его?

НК-дроид не отреагировал.

— Знаешь, оставим его. На вторичном рынке его стоимость не так уж и мала.

— Заявление: я уверен, вы справитесь, — ответил безразлично дроид, уже удаляясь по своим делам.

Надвтнув кепку назад, Фроде наклонился и взял свои инструменты, насвистывая себе под нос.

Может быть, сегодняшний вечер в конце-концов закончится неплохо.

7. Марфа

Хестизо Трейс перевернулась, сделала глубокий, покорный вдох и подняла голову с подушки. Маленькая, ничем не примечательная спальня, в которой она проснулась, уже стала наполняться мягким искусственным светом. Несмотря на то, что была здесь совсем одна, она могла ощущать ждущую роспуска орхидею, находившуюся примерно в двух сотнях метров от нее, но достаточно близко, чтобы услышать в голове довольно четкий голос.

— Хестизо! Беда!

— Хестизо! Вставай!

Она встала, откинув одеяло.

— Что такое? Что случилось?

— Моя инкубационная камера! Иди скорей!

Понимая теперь, откуда доносился голос, она снова расслабилась.

— Ох.

— Ох? — В интонации цветка промелькнула тревога. — Это серьезно!

— Я спущусь через секунду.

— Пожалуйста, поспеши!

— Хорошо. — Ответила она ей. — Держись за свои лепестки. Я сейчас буду там.

Орхидея отступила в ее сознании, но не совсем, как будто все еще ожидая официального извинения. По правде говоря, Зо была не против ее присутствия в своих мыслях; в конце концов, связь, которую они разделяли, была частью ее личности — джедая в сельскохозяйственном корпусе, одной из немногих одаренных, чьи ментальные способности искусства садоводства держали ее здесь, в питомнике и лабораториях комплекса Марфа.

Марфа была оранжереей. Ее изменяющаяся атмосфера, температурные режимы, уровни влажности — все заботливо поддерживало рост широкого многообразия межзвездной фауны в этой части центральных миров. Но управлялалась различными видами этих огромнейших возможностей восприимчивости Зо и ее коллег джедаев к Силе. В двадцать пять Зо поняла, что обладает прирожденным даром, даже в некотором роде величием в таких вещах, как выращивание любой формы растительной жизни и поощрение любой стороны их развития и исследования.

Полностью пробудившись от последних остатков затянувшегося сна, она накинула свою робу и направилась к освежителю вверх по коридору. Ее преследовало смутное ощущение беспокойства, неприятный отголосок какого-то забытого сна. Взяв со стойки с униформой лабораторный халат и каску, она оделась в рабочую форму, приписывая оттенок беспокойства к тому смутному недомоганию, которое иногда испытывала, проснувшись здесь, на Марфе.

Отказавшись от завтрака, она отправилась на уровень Б-7. Планетарное местонахождение Марфы постоянно менялось в зависимости от состояния солнечной активности и схемы галактической модели, но уровень Б-7 был наиболее оживленным и самым энергоемким из ряда корпусов по разведению растений и созданию плодородных участков на поверхности Марфы. Обычно по утрам здесь можно было встретить большинство ее коллег джедаев, начинающих свой день с обсуждения друг с другом хода работ и исследований, а также части их ближайших планов на будущее.

Двери турболифта открыли взгляду необъятный простор зелени, и Зо, как всегда, остановилась, позволяя ближайшему большому влажному и теплому облаку окутать ее. Запахи всевозможных растений соревновались за ее внимание — в сознании смешались и соки, и фрукты, и цветы — изумляющий букет ароматов.

Откинув голову, она взглянула вверх на высокие потолочные лозы и свисающую корневую систему, располагавшиеся на высоте ста пятидесяти стандартных метров. Кругом были тропинки через самоподдерживающийся лес суккулентов и их подвидов. Высокие подпорки для растений, увитые петлями и кольцами стебельков, так разнились в цвете и размере, что только ежедневный осмотр давал ей возможность проследить за всем этим.

Она могла уже их чувствовать.