Красный вереск

Горло часового было перерезано от уха до уха — в один мах, точно и ровно, как бритвой. Крови не было — её смывал дождь, и разрез чернел, как широкий приоткрытый безгубый рот. Оружия убитого никто не трогал.

Олег не ощутил страха. Он лишь отпрянул и присел за камнем, оглядываясь и прислушиваясь. Промытая дождём рана на горле Тверда по-прежнему стояла у него перед глазами, но это был не страх, нет.

Твёрд умер недавно. На дожде он ещё не успел остыть. Тот, кто его убил, был не просто вражеским солдатом — такой не смог бы подобраться к горцу, чуткому, как зверь. И убийца был не далеко. Вернее всего, он даже видел его, Олега.

А кто идёт за снимающим часовых?!

…Вереск спас Олега — и, наверное, всю чету. Ещё не восприняв толком шороха, Олег пригнулся и перекатился через плечо, а удар, который должен был снести ему голову, пришёлся в камень, высекая бледные искры.

Олег вскочил быстрым движением, продолжавшим кувырок.

Напавший на него стоял в трёх шагах, не дальше — ростом чуть повыше Олега, одетый в какой-то пятнистый балахон невообразимого цвета, у которого непонятно где начинались и кончались штаны, куртка, капюшон, маска; в прорезях её поблёскивали серые глаза. На широком ремне висели какие-то штуки, но в правой руке — клинок над плечом — убийца держал то ли меч, то ли тесак: короче меча Олега, но шире, с лезвием в виде лаврового листа.

Вот и всё, что успел рассмотреть Олег. Чутьё заставило его отпрянуть в сторону, одновременно выхватывая меч и камас.

Вовремя. Сверкающий, отточенный до бритвенной остроты диск с отверстием посередине — непонятно, откуда он и взялся в левой руке нападающего! — с тонким злобным посвистом сорвался с его пальца и отлетел от камня. «Вот чем он убил Тверда!» — мелькнула мысль, а потом стало уже не до мыслей.

В каждом движении, в каждом повороте тела нападавшего сквозила странная, безжалостная пластика. Он тёк, словно был сделан из воды, непонятным образом удерживающей человеческую форму и не утратившей своих свойств. Воплощённая смерть надвигалась на Олега — существо, не осознававшее своей гибельности, потому что гибельность эта стала неотъемлемой частью натуры. Широкий клинок казался продолжением руки… и одновременно, как это ни дико звучит, нападающий сам был частью клинка. Олег не мог вонять, кто главный в этом союзе. Движения оружия и неотрывный взгляд серых глаз гипнотизировали и подавляли волю. Олегу стоило больших усилий сбросить липкую паутину оцепенения — и атаковать первым.

Противник скользнул назад и вбок. Из его левого кулака вырос широкий прямой клинок — короче первого. Разворачиваясь в почти балетном повороте, он отвесно и рассчитано ударил оружием в правой — и выбросил вперёд ногу, впечатывая её в голень Олега. Если бы не камас — Олег был бы зарублен сразу. А так — падая, он успел отразить удар клинка и, откатившись, вскочил, заставив себя превозмочь боль.

Удар сыпался за ударом. Казалось, что бой для этого молчаливого существа — не цель, а способ существования. Олегу удавалось защищаться, он поминал добрым словом Йерикку, но понимал, что устанет раньше. В какой-то момент просто запоздает поднять меч — и не отобьёт удар.

Они сражались лицо в лицо, топча и приминая вереск, скользя на камнях. Судьёй был дождь. Олег слышал профессионально-экономичное дыхание врага и это, как ни странно, нервного успокаивало: враг был живым, из плоти и крови.

Широкий клинок вскользь полоснул по левому плечу — толстый плащ распался, как переспевший арбуз под ножом. Заточка у оружия была превосходная!

«Отскочить и выстрелить, — подумал Олег. — А если его приятели совсем близко? Если он меня убьёт — нашим конец, я и так успел чудом, он наверное услышал мои шаги издалека и затаился… Что же делать?!»

И тут он понял — что. Единственно возможное «что».

На этот раз он сам прыгнул под удар — то, за что в земном фехтовании предупреждают «обоюдная атака!» Камасом в левой взял вторую защиту против широкого клинка врага, с силой отведя его в сторону и заблокировав, а сам одновременно чуть развернул корпус назад и поймал удар короткого ножа в левой врага, зажав его руку под мышкой.

Меч Олега был направлен от бедра, концом вверх. Скруглённым здешним концом, хотя и непригодным для уколов, но отточенным до бритвенной остроты. Бросившись вперёд нападающий сам наделся на клинок — до медного огнива. В руку отдало до плеча, её повело назад… Олег удержал её у бока.

Близко-близко Олег увидел спокойные глаза — ни боли, ни вообще какого-то выражения. И поспешно отскочил, замахиваясь изогнутым клинком камаса.

Но никакой нужды в этом не было.