Красный вереск

Под ветви влез, согнувшись втрое, Резан.

— А как оно? — спросил его брат.

— Тучи на перевалах, — отозвался Резан, которому дали место. — Окоём — что тебе молочный кисель. Да кисель вкуснее будет стать.

Сидевший с краю Святомир, высунув руку из-под кустов, сделал вид, что зачерпывает туман ладонью и ест с неё.

— Воды перехватили, — под общий негромкий, но дружный смех объявил он. Но смех утих быстро — все примолкли, теснее прижавшись друг к другу.

— Слышали? — вдруг спросил, подняв голову, Краслав.

— Что?

— Что такое?

— Слышал что?

— О чём, Краслав?

— А то ли и правда, не слышали? — спросил Краслав, обводя всех изумлённым взглядом: — Крик-то?

— Крик? — эхом откликнулся Йерикка. — Нет, ничего. А вы, ребята?

Посыпались отрицательные ответы. Мальчишка хмыкнул:

— То ли сплю… Вопль приснился, да дикий такой…

Йерикка смотрел на Краслава с непонятным Олегу беспокойством. Тот поддёрнул плати и, судя по всему, в самом деле решил уснуть. Вновь установившееся молчание нарушил Морок:

— Стать, то сирин орала?

— Дошёл, — пробормотал Йерикка. А Гоймир выругал Морока:

— Смолкни, пусто тебе быть!.. Приснилось ему что, вот и всё!

Снова стало тихо. Дождь шуршал по листьям и плащам, но мальчишки, греясь друг о друга, постепенно начали задрёмывать. Олег тоже уснул, привалившись к плечу Йерикки, который и разбудил друга минут через сорок.

— Что такое? — осипшим голосом спросил Олег. Он сообразил, что не спят уже многие, а сидящие с краю внимательно всматриваются в облачную муть, выставив оружие.

— Ходит кто-то, — тихо пояснил Йерикка. — Сперва по осыпи… потом там, по скалам, по сосняку…

Олег почувствовал, что его продрало морозом. Помимо воли он уставился в туман, стараясь рассмотреть там что-нибудь. Но было неподвижно и тихо — лишь дышали ребята, да вдруг отчётливо и странно застучали камешки на осыпи.

Странно — почтя два десятка смелых, сильных, хорошо вооружённых ребят, не боявшихся ни рукопашной, ни численного превосходства, врага, превратились в напуганных детей перед чем-то, бродившим вокруг. Всем в головы полезла разная мистика. Казалось, что кто-то внимательно и недобро рассматривает их из тумана… а главное — отлично видит не только ребят, но и их страх. Кто-то уже бормотал заклинание.

— Скаж, — тихонько шепнул Гоймир, — скаж уводничий, и всё тут…

Но в голосе его не было уверенности. И Олега словно под рёбра толкнули.

— Пойду-ка посмотрю, — сказал он и, перехватив автомат, начал выбираться наружу.

Пример — великое дело, да и трудно трусить, когда твой друг уже преодолел страх. Горцы начали выползать следом.

— Слышите?! — вдруг резко выпрямился Краслав: — Ну, этот час слышите?

Все замерли. Снова щёлкали камни, и Гоймир зашипел:

— А то… Понову на осыпи…

— Й-ой, нет! — со злым нетерпением бросил Краслав. — Крик!

— Да тебя! — раздражённо и испуганно пробормотал кто-то. — Тут и то… — он не договорил, но явно хотел сказать «страшно». Однако, все вновь прислушались. Сейчас стояла полнейшая тишина, звонкая, как хрусталь. Облачная вата плыла словно сама по себе, обтекая замерших с оружием в руках парней.

Олег почувствовал, что ему не хочется идти навстречу чему-то неизвестному сквозь эту мокрую муть. Но и трусить, отступать — было не в его стиле. Держа автомат наперевес, он шагнул вперёд.

— Вольг, пожди, — окликнул его Краслав, — я…

Резкий, отрывистый и страшный треск винтовочного выстрела прозвучал, казалось, совсем рядом. Стреляли на голос, очень точно. Бедняга Краслав вдруг завертелся на месте, как часто бывает при попадании в голову — и грохнулся на камни. Однако, неожиданно поднявшись, — из головы чёрным ручейком бежала кровь, — он выкинул руку куда-то в направлении ручья и закричал чужим, деревянно-скрипучим голосом:

— Гляньте, гляньте, она плачет!

Горлом у мальчишки хлынула дымящаяся розовая пена, и он, упав снова, быстро и часто задёргался.

Все услышали уже знакомый звук — щёлканье камешков, только на этот раз — частый и ещё более быстрый, кто-то убегал вверх по осыпи.

Гоймир начал стрелять первым и, кажется, сразу же попал, но и другие били туда же, вспарывая туман кипящими следами трасс. Что-то с шумом покатилось по осыпи, горцы бросились на звук.

Уткнувшись лицом в щебень, под низом осыпи лежал, раскидав руки и ноги, хобайн — мёртвый, как камни вокруг, в него попали не меньше десятка пуль, и сверху, от того места, где он упал, тянулись быстро размываемые дождём кровавые следы. Рядом, мокро поблёскивая воронёным стволом, валялась снайперская винтовка — такая же, вспомнил Олег, как у убитой им в Древесной Крепости девчонки.

— От своих отбился, надо стать, — сказал Гоймир, — вытропил нас, следил, а тут мы вышли — не удержался… Что тебя понесло?!

Олег замер, неверяще глядя на Гоймира. До него не сразу дошло, что тот его фактически обвиняет в гибели товарища!

— Ты хочешь… — медленно начал он, но Резан хмуро перебил:

— Будет, Гоймирко. Глупство это.

Неизвестно, что и кто сказал бы дальше, но подошедший Йерикка сообщил:

— Краслав мёртв.