Красный вервольф 2

Но объяснять граф ничего не стал. Убрал иголку с пластинки, закрыл патефон. Поднялся из-за стола, взял с вешалки плащ и шляпу и вышел из кабинета. Я следовал за ним, приотстав на полшага, как мне по статусу и полагается. Ссутулив плечи и изредка поправляя очки. Кстати, неплохо бы обзавестись запасными. А то мало ли, что может случиться…

Граф направился к выходу. Странно, почему-то я думал, что все важные события Пскова происходят именно в комендатуре. Ну может еще в штабе армии, но обычной жизни горожан там обычно никак не касались… Мы свернули с Октябрьской, которая теперь носила имя Гитлера, о чем сообщали многочисленные таблички и указатели.

К этому моменту я уже перестал гадать, куда понесло графа. В том направлении, куда он двигался, был музей в Поганкиных палатах, баня для немцев и больница. Собственно, к последней он и свернул. Граф решил посоветоваться с доктором и взял меня с собой в качестве моральной поддержки?

А неплохо фрицы устроились… Больничка выглядела весьма неплохо, чисто, пахнет свежим ремонтом, в окошечках регистратуры маячат блондинистые головы смазливых медсестричек. К одной из них граф решительно и направился.

— Милая фройляйн, где проходит выступление герра Рашера? — спросил он.

Рашер? Он уже здесь?! Почему-то я был уверен, что его появление будет обставлено как-то более громко. Ну, там, в город въедет кортеж, распанкованный свастиками и флагами. А вокруг будут танцевать рослые девицы в окровавленных белых халатах. А он как-то без помпы совсем, незаметно так прибыл. Впрочем, сейчас в Псков каждый день приезжает столько народу, что сложно заметить кого-то конкретного. Да уж, с каждым днем в этом городе все меньше остается от Пскова и все больше становится от Плескау…

По уверенным указаниям медсестры, мы поднялись на второй этаж в учебную аудиторию. Классическую такую, амфитеатром. На трибунах восседало штук тридцать врачей, и от этого зал казался пустым. Впрочем, выступающего в центре человека столь малое количество ничуть не смущало. Мы присели на заднем ряду, и я принялся жадно рассматривать человека, которого раньше видел только на нечетких черно-белых фотографиях. Вот ты, значит, какой, эталонный изувер, погубивший тысячи людей в своих экспериментах…

Рассказывал он про расовую теорию применительно к холоду. Выступление свое он уже заканчивал, явно перешел к резюме.

— Таким образом, мы теперь со всей уверенностью утверждать, что резистентность к холоду у славян обеспечивается неким ингибитором, который можно и нужно выделить, чтобы поставить на службу Великой Германии!

Раздались сдержанные аплодисменты. Зигмунд Рашер картинно поклонился. Вот ты, значит, какой… Бл*ха, если встретить этого милягу на улице, сроду не скажешь, что он изувер и садист. Искренний открытый взгляд, заразительная улыбка, залысинки такие… Трогательные. Прямо каноничный добрый доктор. Он оглянулся назад, к скромно сидящей на стульчике сбоку женщине в элегантном синем костюме и замысловатой шляпке с композицией из перьев. Немолодая дамочка уже, хотя и довольно красивая. Она поднялась. Костюм обрисовал ее фигуру, подчеркнув огромный живот. Кажется, дама специально двигалась так, чтобы свою беременность подчеркнуть.

— Кроме того, господа, хочу представить вам музу моих исследований, мой, можно сказать, талисман и мое вдохновение! — произнес Рашер, с обожанием глядя на женщину и сжимая ее руку.

И тут я вспомнил! Точно! В сорок четвертом Рашера арестовали свои же, когда вскрылась его интрига с многочисленным потомством, которое они настрогали с этой дамочкой. Гиммлер изначально был против, чтобы талантливый доктор женился на женщине старше себя на шестнадцать лет. Потому что с точки зрения рейхсфюрера СС, истинные арийцы должны много и изобретательно размножаться, а какое потомство может принести молодому амбициозному доктору стареющая певичка и актрисулька Каролина Диль? Тогда Рашер предъявил своего внебрачного сына и пообещал, что его исследования, которые он ведет, помогут немкам сохранять фертильность даже в дремучей старости. Гиммлер умилился и дал согласие на брак. А Зигмунд с Каролиной продолжали предъявлять свежих младенцев чуть ли не каждый год. Только вот технологией этой плодовитости Рашер делиться не хотел. Впрочем, технологии-то никакой и не было. Хитрожопые супруги просто подбирали свежерожденных киндеров в концлагерях и выдавали их за своих. И когда все случайно вскрылось, Рашер и его жена сами отправились в концлагерь. Только теперь уже в виде заключенных.

Н-да… Каролина Диль-Рашер широко улыбалась и поглаживала рукой огромный живот. Судя по всему, младенца они намерены добыть где-то здесь…

Граф поднялся и направился к Рашеру, когда тот закончил выступать. Я пошел за ним следом, строго выполняя указание работать моральной поддержкой. Граф и Рашер обменялись дежурными приветствиями. Судя по всему, раньше они знакомы не были. Графу просто захотелось посмотреть на новоприбывшего. Или… Хм…