Красный вервольф 4 (СИ)

— Да не, он уже тут, на подходе к лагерю ногу повредил, — ответил другой партизан из моей прошлой команды. — По лесу ходить непривычный, а нам побегать пришлось немного, ну вот и… Вроде сначала ничего, но к обеду нога распухла. Но ты не волнуйся, Марья говорит, что через недельку будет бегать опять.

— А Кузьма? — снова спросил я. — Кузьма Михалыч? Лесник?

Партизаны попрятали глаза. Повисло неловкое молчание.

— Не было его у нас, — ответил за всех пожилой дядька с вислыми седыми усами. — Он же к Хотицам свернул, когда мы в стороны разъезжались. Ну так с тех пор мы его и не видели.

— Может еще придет, — сказал самый молодой. Жалобно так сказал. Будто сам не верил в это.

— Может быть, — я уперся взглядом в свою кружку. На поверхности остывшего чая образовалась радужная пленка, как будто бензиновая. «Куда же ты запропал, Михалыч? — подумал я. — В какой-то из деревень схоронился? Или все-таки в плену? Или…»

Даже мысленно не решился проговорить самый страшный из вариантов.

— Дядя Саша, ты бы это… — тихонько сказал мне вислоусый, коснувшись моего плеча. — Шел бы к Хайдарову. А то осерчает он, тогда добра не жди.

— Твоя правда, — сказал я и поднялся. Тут же заныли колени, спина и, кажется, даже зубы. Так мне не хотелось сейчас в эти словесные баталии, врать не хотелось. Хайдарова видеть не хотелось. У него, конечно, работа такая — всех подозревать…

Ладно, чего тянуть? Раньше сядешь, как говорится, раньше выйдешь.

Я перешагнул бревно, покинув гостеприимный партизанский кружок, и решительно направился к штабной землянке.

Пригнулся, чтобы войти в низкую дверь. Остановился на пороге, чтобы к полумраку привыкнуть. Присвистнул мысленно. По сравнению с прошлым штабом, этот обставили не в пример уютнее. Деревянные лавки покрыты вязаными половичками. На длинном столе — полосатая льняная скатерть. Самовар. Печка-буржуйка. На бревенчатых стенах развешены рисунки. От примитивных и практически детских, до вполне художественных. На стене сбоку — потемневшее зеркало, а по бокам от него занавесочки белые в красный горох. Прямо-таки, дизайнерский ход. Чтобы землянка настоящим домом смотрелась. С настоящим окном.

Хайдаров сидел за столом сбоку. Не во главе, как бы подчеркивая, что главный в отряде все-таки Слободский. А он — всего лишь скромненько с бочка пристроился.

Это плюс. Значит угрожать арестами и расстрелами прямо сейчас не собирается. Типа, поговорить хочет. Бдительность проявляет, как ему должностной инструкцией и предписывается.

— Вы присаживайтесь, Александр Николаевич, в ногах правды-то нет, — лягушачий рот Хайдарова изобразил даже какое-то подобие улыбки. От этого, правда, его лицо симпатичнее не стало. Бл*ха, какой день испортил, хорек вонючий… Сразу после этой мысли я сам себя осадил. «А ну уймись, дядя Саша! — выдал себе воображаемого леща и сел на лавку напротив особиста. Положил руки на стол и тоже растянул губы в улыбке. Мы с Хайдаровым все-таки на одной стороне фронта, собачиться нам точно не стоит».

— Историю одну хочу тебе рассказать, Саша, — тон Хайдарова сменился с подчеркнуто-вежливого на фамильярный. — Был у меня знакомец один, рыбалку очень любил. Говорил, что может даже в луже окуней наловить, была бы только снасть хорошая. И ведь так и было. Приходит на речку, где другие мужики уже много часов никого, крупнее пескаря, не доставали, снасти свои достанет, на червя поплюет, и как начнет таскать одну за другой. Так и было — идут все с реки с пустыми руками, а у него — два ведра добычи. Иногда он сжаливался и отсыпал нам от щедрот рыбешек, чтобы не позорились. Но секрет никому не раскрывал, хоть мы и пытались его вызнать всеми правдами-неправдами.

Хайдаров замолчал, глядя на меня. Я тоже молчал, ожидая продолжения. Оторопел даже маленько, не понял, к чему он ведет.

— А в тридцать седьмом его расстреляли, — Хайдаров подался вперед и вцепился в меня взглядом, как когтями.

— За то, что рыбацкий секрет не выдал? — спросил я.

— За то, что предателем родины оказался, — отчеканил Хайдаров. — И врагом народа.

— Очень поучительная история, — я покивал, но ничего больше говорить не стал.

— Это я к тому, Александр Николаевич, что вы, может, и проявили какие-то положительные качества, — Хайдаров помялся. — И даже где-то героизм. Но это не значит, что вам теперь все позволено, ясно вам?

— Даже в мыслях не было, Мурат Радикович, — я простодушно развел руками. — Ни в коей мере не собираюсь подрывать ваш авторитет или что-то подобное. Я ведь у вас временно, пока новый приказ не придет…

— Новый приказ? — Хайдаров приподнял иронично бровь, но развивать тему не стал. — Вы лучше мне вот что скажите, раз уж у нас с вами такой доверительный разговор пошел…