Красный вервольф

— Мы еще не закончили, шлюха! — оборвал ее попытки гавкающий окрик на немецком.

Послышалась возня, сдавленные вскрики.

— Пусти! Там мой сын!

Далее последовали хлесткие звуки пощечин, и всхлипы Златы. Потом глухой удар и стон девушки.

— Ах ты, тварь! — шипел фашист. — Ты меня поцарапала! — Пристрелю тебя, как бешеную собаку!

Послышался звук передёргиваемого затвора. Больше медлить нельзя. Я ворвался в комнату и застал такую картину. Рыдающая Злата в кружевном пеньюаре лежит на полу и беспомощно тянет руки в мольбе. Фашист в одних кальсонах (носили они калики или нет?) направил на нее ствол «Вальтера».

— Добрый вечер, — я прикрыл за собой плотно дверь.

Фриц вздрогнул и обернулся.

Хрясь! Я рубанул ребром ладони по руке с пистолетом. Ударил так сильно, что запястье врага хрустнуло, а «Вальтер» с грохотом упал на пол. В туже секунду впечатал кулак другой руки мясистый нос противника. Фашист даже не успел понять, что происходит, не то что вскрикнуть. Лицевые хрящи на его морде лопнули, разметав брызги крови.

Оглушенный он завалился на спину, но не вырубился, хлопал глазами в шоковом состоянии. Я подскочил к нему и, перевернув на живот, накинул на шею захват «гильотина». Сдавил. Фашист в это время пришел уже немного в себя и засучил ножками по полу. Пытался закричать, но передавленные голосовые связки выдавали лишь шипение и хрип.

Злата смотрела на происходящее широко раскрытыми глазами. Но в них читался не ужас, а ярость и злорадство. Фриц продолжал дергаться и не хотел подыхать. Живучая тварь!

Я навалился всем телом и поднажал на горло. Хрустнул кадык и немец поплыл. Обмяк безвольной тушкой. Я продержал захват еще с полминуты, передавливая сонную артерию. Его дыхание прекратилось. Сейчас сосуды мозга спазмируются и нервные клетки начнут отмирать.

Отпустил труп.

Злата выскочила в коридор и спешно занесла бездыханное тело мальчика. Положила на кровать. Я пощупал пульс на его шее:

— Жив, скоро очнется. В отличие от твоего клиента.

— Спасибо, Саша, — пробормотала девушка, теперь в ее глазах читался испуг. — Но за это нас расстреляют… И будут пытать.

Она зарыдала, склонившись над сыном, покрывая его лицо поцелуями, будто прощалась с ним.

Я взял ее за плечи и поставил на ноги. Посмотрел в ее стеклянные глаза и твердо проговорил:

— Не убьют, если будешь делать то, что я скажу, — немного ее встряхнул. — Ты слышишь?

— Да, — почти беззвучно пробормотала она. — Кто ты, Саша?..

Глава 10

Я усадил Злату на стул, набулькал из графина полстакана воды и присел напротив нее.

— Злата, вдохни, сосчитай до четырех и выдохни, — тихо сказал я, глядя ей в лицо. — Дыши неглубоко и носом. Когда станет полегче, попей водички. Мне сейчас очень нужно, чтобы ты хотя бы немного успокоилась. Хорошо?

Она кивнула. В глазах ужас, сердце колотится бешено, но в истерику вроде впадать не собирается.

— Дыши как я сказал! — я сжал ее локоть и поднялся. Перешагнул растянувшегося поперек комнаты голого фрица. Его серый китель висел на спинке стула. Посмотрим, что за птицу заарканила Злата… Я быстро обшарил карманы и вывалил все находки на стол. Потертый складишок, горсть плоских камешков, портсигар с орлом и свастикой, еще всякая мелочевка… Ага, удостоверение! Я поднес серую книжицу поближе к керосинке. Ох ты ж, вот ничего себе! На корочке пухлощекого арийца кроме орла со свастикой красовался еще один знак. Меч и петля, окруженные рунами. Аненербе! Так ты непростой человек, Карл Гогензайм! Зондеркоманда «Х»… Я напряг мозг, вспоминая все, что я вообще когда-либо читал об этой организации. «Наследие предков» — это двинутые на мистике и тайных знаниях фанатики. Устраивали экспедиции в Тибет, Карелию, на Кавказ и прочие «места силы». Искали секреты могущества и всякие артефакты. Раскопки устраивали. В архивах рылись… Точно! Архивы… Зондеркоманда «Х» — это отряд, который собирал списки ведьм по материалам процессов. И как тебя занесло в Псков, герр Гогензайм? Или здесь в Пскове тоже жгли ведьм во времена оны?

Идея вспыхнула в голове совершенно дикая.

Из-за вот этого самого удостоверения. Сначала моя мысль, что делать с внезапно образовавшимся трупом, была проста, как грабли. От дома до реки — два шага. У понтонного моста охрана, конечно, но там же неподалеку и стихийный пляж, на котором сами же нацисты и купаются. Если дотащить тело до реки и спустить в воду, то есть шанс, что течение к утру оттащит его в сторону от города, и найдут его нескоро. А если все-таки выловят, то решат, что герр Гогензайм пошел пьяный купаться, треснулся башкой и утонул. А вот, кстати, и его вещи на берегу. Тонкий момент тут был один — охрана моста. Понтонная команда относилась к ней со всей серьезностью, даже вышку с прожектором поставили. Плюс взорванный мост уже принялись активно ремонтировать, так что на берегу еще и «тодты» тусовались в больших количествах. Проскочить мимо них всех было можно, конечно, но…

— Он говорил, что они тут давно, еще до войны, — тихим голосом сказала Злата. Об стол звякнул стакан. — С тридцать девятого года под Заовражино экспедиция стояла.