Красный замок

Но старуха проигнорировала меня и сгорбилась над хрустальным шаром якобы экзотического происхождения, а на деле больше похожим на дешевое зеленое стекло для винных бутылок с чешских заводов, производящих из того же стекла множество искусственных полудрагоценных камней, которые называются «стразы». Бедная Богемия – решительно ничего подлинного.

Благодаря причудливой форме шара освещавший комнату неяркий огонек свечи разгорелся до размеров вселенной с крошечными звездами, мерцающими на своих орбитах. Теперь даже мне стало любопытно.

Цыганка уставилась в шар, потом в глаза Ирен.

– Джентльмен, – прокаркала гадалка, – повидал мир, и скоро его снова ждет долгая дорога.

Тоже мне открытие: и дураку понятно, что примадонна много путешествует, раз она владеет несколькими языками.

– У него есть женщина, которая занимает важное место в его мыслях. Иностранка, которую он очень любит и оберегает. Она не красавица, но я вижу другую женщину, в которой сочетаются внешняя красота и внутреннее уродство. Она тоже иностранка. Найди одну, и ты найдешь вторую, но тебе она не понравится.

– Что за чепуха! – прошептала я Ирен по-английски. – От меня, значит, ускользнут все мои брюнеты, а тебе достанется красавица, которая от тебя прячется?

– Вижу третью женщину, – продолжила цыганка на подозрительно чистом английском. – Она не та, кем кажется. Я вижу, как судьба свяжет ее с высоким брюнетом. Нет… с двумя высокими брюнетами! Оба далеко, и бессмертная душа одного из них в ужасной опасности.

Разве цыганки верят в душу, подумала я. Вопрос интересный. Какую религию они почитают, если у них вообще есть какой-нибудь бог, кроме золотого тельца?

Ирен наклонилась вперед, сложив обе руки в кожаных перчатках на поставленную вертикально трость. Она вела себя так, словно ей действительно были интересны измышления гадалки.

– Ты приходил ко мне и раньше, – сообщила цыганка наполовину утвердительно, наполовину вопросительно.

Ирен пожала плечами: ответ столь же неоднозначный, как и комментарий гадалки. Морщинистые руки старухи поглаживали шар, отбрасывая тени на десятки крошечных огоньков, пляшущих в глубине стекла.

– Ты приходил ко мне с другой женщиной, – сказала мошенница уже увереннее, – однако теперь ты тревожишься о ней. Весьма интересно. Никогда еще я не видела в шаре душу, вокруг которой витает столько опасностей. Но ты сам останешься неуязвимым, пока все остальные падут. Ты пойдешь как живой мертвец, отбрасывая не тень, а ее иллюзию.

– Живой мертвец? – удивилась я.

Черные глаза цыганки сверкнули в мою сторону.

– Мои слова могут быть неправильными на том языке, который для вас является родным, леди. Живой мертвец – это некто бессмертный, древний.

– Вампир, – произнесла Ирен совсем уж замогильным басом, как плохой фокусник, изрыгающий со сцены фальшивые заклинания.

– Вампир? – повторила цыганка. – Много названий, много языков. Конец всегда один. Они живут, а остальные умирают. Они бессмертны, хоть и несут смерть.

– Живые, ходячие трупы, – объяснила мне Ирен. – Она права. Традиция существует в разных странах.

– Голем? – догадалась я.

Ирен мрачно кивнула:

– Я не рассматривала его с этой стороны, но да, в какой-то степени его можно назвать вампиром.

Мои слова заставили цыганку замолчать, и она несколько раз вздохнула, отчего золотые монетки, украшающие ее наряд, зазвенели колокольчиками.

Ирен ухватилась за мою мысль:

– Голем бродил по Праге, разве не так?

– Так говорят, – кивнула старуха.

– Столетия назад.

Та вновь кивнула:

– Говорят, его создал раввин Лёв, великий пражский маг.

– А до раввинов с магическими силами, – продолжила примадонна, – тут были алхимики.

– Прага – магический город.

– А цыгане здесь жили во времена алхимиков?

– Цыгане жили в Праге всегда.

– То есть они старше Голема и средневековых алхимиков?

Старуха опять кивнула, и ее пальцы легли на магический кристалл. Мне стало интересно, холодный ли он на ощупь, как и положено хрусталю, или горячий, как тело в лихорадке. Я уже почти дотянулась до него пальцем в перчатке, но быстрый предупреждающий взгляд цыганки, резкий и смертоносный, точно ястреб, защищающий гнездо, остановил меня на полпути. Я не сомневалась, что где-то в одеждах злобной карги или в комнате спрятан кинжал.

– Есть и другая нежить, – почти мечтательно произнесла Ирен.

Я заметила, что она вновь заговорила размеренно, почти гипнотически. Она принялась вертеть в руках набалдашник трости Годфри. Дымчатый резной янтарь, казалось, поглощает свет и закручивает его спиралью внутри себя.

Потрясающе: дуэль двух шарлатанов!

– Смерть живет в Праге, – продолжала примадонна.

– Смерть правит всеми городами, – откликнулась цыганка.

– Смерть жестокая, насильственная.

– Смерть всегда жестока.

– Но в большинстве случаев смерть естественна, хоть и безжалостна. Я же говорю о смерти, которая настигает как убийца.

Женщина отдернула руки от кристалла, будто внезапно обжегшись:

– Убийца – преступник.

– Вот только поймать его нельзя. Поэтому он нечто другое – может быть, кузен смерти, нежити, о которой ты говорила.