Красота

В годы своего студенчества Иоганн Винкельман изучал с равным интересом и богословие, и медицину, и математику. Пастор лютеранской церкви в Галле был слеп, святой отец просил Иоганна читать ему вслух. В результате такого богоугодного дела молодой человек (в Вашем, Серкидон, возрасте) познакомился с латинской и греческой литературой.

Не было и речи о «ранней взлётности». Взрослый дядя, на четвёртом своём десятке, учил детей читать и считать, вытирал им носы, занимая при этом скромную должность проректора в гимназии деревни Зеехаузен.

Перст судьбы указал на Иоганна в 1748 году. Его пригласили в небольшой городок Нотниц (близь Дрездена) для работы библиотекарем у графа Генриха фон Бюнау, большого знатока истории Германии и Священной Римской империи. Совсем рядом столица Саксонии и город могущественных меценатов – Дрезден.

В дрезденских кабинетах и галереях Иоганн увидел античные статуи и застыл от восхищения. «Благородная простота и спокойное величие»20 античности пленили впечатлительного молодого человека. Очертания статуй, их выверенные образы попали в душу, свежераспаханную латинскими и греческими текстами.

Много лет пытаясь разобраться, что же было причиной постигшего его если не озарения, то громадного впечатления, пытливый ум учёного пришёл к выводу: красота.

О ней Винкельман писал:

«Существует только одна красота, имеющая вневременное значение, так как она заложена в самой природе и реализуется ею там, где счастливо совпадают милость небес, благотворное воздействие политической свободы и национального характера, например, у греков времен Фидия и

Праксителя».

Как и где черпал вдохновение Пракситель21 поведаю чуть позже, а вот про Фидия22 провидец Цицерон писал: «Когда он создавал Афину и Зевса, перед ним не было земного оригинала, которым он мог воспользоваться. Но в его душе жил тот праобраз красоты, который и воплощён им в материи. Недаром говорят о Фидии, что он творил в порыве вдохновения, который возносит дух надо всем земным, в котором непосредственно виден божественный дух – этот небесный гость, по выражению Платона».

Обделённому праобразом Фидию приходилось ждать небесного гостя, тогда как у «счастливых» советских скульпторов сталинской эпохи был земной Хозяин, им за праобразом высоко взлетать было не надо.

А что же творилось на феодальной земле Германии? Тут бушевал архитектурный стиль барокко, который Винкельман, уже усвоивший для себя иные принципы, критиковал нещадно: и за подражательность, и за манерность, и за ложную помпезность. Многие его гневные слова и обороты могли бы использовать в своих нападках на барокко «сталинские соколы» от архитектуры. Они не любили барокко за то, что веет от него ложным дворцовым величием (так не нюхайте!), писали, что объекты барокко не для пролетариата. Но в середине восемнадцатого века никто не знал, что в этом мире всё – для пролетариата. Тем не менее Иоганн Винкельман смотрел на объекты барокко, как красные командиры смотрели в своё время на врагов народа.

Кстати, о красных командирах. Выступая перед ними в 1935 году товарищ Сталин сказал: «Вот почему упор должен быть сделан теперь на людях, на кадрах, на работниках, овладевших техникой. Вот почему старый лозунг «техника решает все», являющийся отражением уже пройденного периода, когда у нас был голод в области техники, должен быть теперь заменён новым лозунгом, лозунгом о том, что «кадры решают всё».

Легко догадаться, винкельмановское время – середина восемнадцатого века – не было перенасыщено техникой. Были только кадры, и лозунг, провозглашённый громогласно Иосифом Виссарионовичем в годы первых пятилеток, был в Священной Римской империи ещё более актуален…

В упомянутом труде «Винкельман и его время» Гёте писал:

«Природа дала ему всё, что необходимо мужчине, и всё, что может его украсить».

В другом переводе эта же фраза звучит так:

«Природa вложилa в него всё, что создaёт мужa и укрaшaет его».

И в том, и в другом случае природа не оплошала.

Вдобавок к приятной наружности Иоганн был исполнителен, благовоспитан, образован. Он располагал к себе. Его охотно приближали и неохотно с ним расставались. Стоит ли нам удивляться тому, что столь «ценный кадр» не остался незамеченным. На него обратил внимание папский посланник. Иоганн поведал в личной беседе высокопоставленному католику о своей высокой мечте – о Риме.

«Вечный город распахнёт перед вами ворота, – сказал прелат, но…»

Рим стоил мессы23. Винкельману пришлось отрёчься от лютеранства и принять католичество, что равносильно переходу из партии меньшевиков в партию Ленина-Сталина ВКП (б).

На этом, беспартийный Серкидон, закончилась первая, подготовительная часть жизни Иоганна Иохима Винкельмана, на этом разрешите закончить своё письмо.

Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма.

-4-

Приветствую Вас, Серкидон!