Красота и мозг. Биологические аспекты эстетики

Наконечники бамбуковых стрел — это еще и немаловажный предмет обмена между мужчинами племени. В своих колчанах яномами всегда таскают множество чужих стрел: все это знаки дружбы. Во время своей недавней поездки я стал свидетелем любопытной сцены: один молодой человек из Хасубуветери показывал гостю содержимое своего колчана, разъясняя при этом происхождение каждой стрелы. Таким образом он демонстрировал сеть своих дружеских связей и тем самым — свое положение в обществе. Это напомнило мне один обычай, существовавший в Центральной Европе. Когда-то гости, входя в переднюю, оставляли свои визитные карточки на установленном там блюде, где уже лежали карточки других гостей. В наши дни для этого существуют гостевые книги (в них оставляют еще и личные заметки). И наконец, стиль — это способ кодировать сообщаемую информацию в художественной форме. Я уже упоминал об этом, когда писал о резных носах лодок у обитателей островов Тробриан. Эстетическое переживание играет в этом случае двоякую роль: оно не только доносит до зрителя опознавательный символ — эмблему, но еще привлекает и удерживает внимание людей и духов (а духи, как считается, воспринимают мир так же, как и люди). Последнее нужно для того, чтобы передать какой-нибудь более определенный сигнал умиротворения или угрозы. На этом коммуникативном уровнев игру вступают знаковые и пусковые стимулы, хитроумно вплетенные в культурно-содержательный код.

При стилизаций происходит схематизация: отдельные особенности предметов выпячиваются, а менее важные детали исчезают. Так путем постепенного абстрагирования предмет может даже превратиться в знак. Процесс этот во многом напоминает ритуализацию поведения, при которой устойчивые формы поведения животных и человека в ходе филогенетической и культурной эволюции превращаются в сигналы [24, 32]. В процессе обеих эволюций знаки возникают примерно одинаково; это не слишком удивительно: в обоих случаях отбор осуществляет тот, кто воспринимает сигнал. Сигналы должны быть хорошо заметны, должны легко восприниматься и безошибочно распознаваться. Процесс стилизации подчиняется законам, которые управляют абстрагирующим (типологическим) зрительным восприятием. Путем постепенной художественной схематизации папуасы превращают человеческие фигурки и лица, изображаемые в виде скульптур или на резных щитах, в знаки. Между легко узнаваемыми фигурками и абстрактными знаками существуют всвозможные переходы [60]. Еще один пример стилизации реалистических изображений — орнаменты, украшающие веретенные ролики доколумбовой культуры Мантено [61].

Музыка, танец и поэзия с точки зрения этологии Музыка

Ритм оказывает на человека очень своеобразное физиологическое воздействие. В известных пределах он в состоянии регулировать движения — например, может замедлить или ускорить дыхание. По-видимому, реакция дыхания на ритм уходит своими корнями очень глубоко. Она обнаружена даже у низших позвоночных: известно, что рыбы способны синхронизировать дыхательные движения своих жаберных крышек с ударами метронома. Тем же способом можно повлиять и на локомоторные движения белок [62].

Нейрофизиологические эффекты, вызываемые ритмом, еще не изучены, но исследования Дэвида Эпстайна (гл. 4) указывают на то, что устойчивые фазовые соотношения метрических единиц совпадают с обнаруженными Эрихом фон Хольстом [63, 64] при изучении центральной координации автоматизмов. Можно предполагать, что существуют какие-то основные ритмы (вероятно, универсальные), которые оказывают на наше поведение характерное успокаивающее или активирующее влияние. Мы до сих пор не знаем, является ли эта активация по своей природе общей или же некоторые основные ритмы служат пусковыми стимулами для каких-то определенных эмоций (например, стремления к агрессии). Действуют ли основные ритмические единицы как специфические стимулы, «включающие» определенные эмоции? А может быть, они управляютэмоциями посредством более общего возбуждения или успокоения? Это должны показать дальнейшие исследования.

Ритмы, несомненно, координируют поведение толпы или коллектива, и тем самым через совместное действие или взаимодействие они способствуют единению. Это очевидно, например, в случае маршевой музыки, а также хорового пения. Что касается мелодий, то я предполагаю существование некоторых основных тем. Кнейтген [65] проигрывал европейцам колыбельные различных народов и убедился, что все они, независимо от происхождения, влияли на слушателей успокаивающим и утешающим образом. Дыхание у людей становилось более ровным и размеренным, а ритм его следовал за исполнявшейся мелодией. При этом вдох совпадал с восходящей частью мелодии, а выдох

— с ее медленным нисходящим движением. Слушатели чувствовали расслабление, частота сердечных сокращений у них снижалась. А вот физиологическое и эмоциональное воздействие джаза оказывалось совершенно противоположным. В этом случае мелодия и ритм, конечно, действовали как одно функциональное целое.