Красота и уродство. Беседы об искусстве и реальности

Госпожа, три белых леопарда сидели
под можжевеловым деревом
В прохладе дня, наевшись до насыщенья
Моими икрами сердцем печенью и всем
содержимым
Полостей внутри моей кожи. И Господь сказал
Эти ли кости оживут? ⁴

ЭтиКости оживут? И то, что осталось
Внутри костей (сухих костей), говорит пощелкивая:
В силу милости Госпожи этой
И в силу ее изящества, и в силу
Того, что она почитает Деву молитвенным

созерцанием,
Мы сверкаем великим блеском. И я, невидимый здесь,
Предаю дела мои забвенью и любовь мою
Потомству пустыни и плодам тыквы.
Это быть может покроет
Потроха мои, жилы глаз и несъедобные части
Отброшенные леопардом. Госпожа отрешенья
В белом облачении, для молитвы, в белом облаченье.
Белизна костей отплата забвенью.
В них жизни нет. И я, как я забыт,
И хочу быть забыт, так я желал бы забыть,
Вот так; в преданности и собранности у цели.
И Господь сказал

Слово свое ветру, единственно ветру, ибо единственно
Ветер выслушает. И кости запели защелкали
Стрекотом кузнечика и так сказали
Госпожа молчания
В скорби и мире
Пронзенная пречистая
Роза памяти
Роза забвения
Изнуренная и жизнь подающая
Страждущая бесстрастно
Единая Роза
Ныне стала Садом

Где всей любви венец
Простым страданьям
Любви неутоленной
И горшим страданьям
Любви утоленной
Конец бесконечного
Пути к Не-концу
Решенье всего что
Неразрешимо
Речь без слов и
Слово не из речи
Матери слава
О чудном Саде

Где всей любви венец.
Под можжевеловым деревом кости пели,
разметанные и сверкающие
Мы рады, что нас разметали, мы слишком мало
добра принесли
друг другу,
Под деревом в прохладе дня, в благодати песка,
Забыв себя и друг друга, соединясь
В покое пустыни. Это страна, которую нам
Разделят по жребию. И ни разделенье ни единенье
Ничего не значат. Это страна. Это наше наследство.

III