Красота любви (не)помеха

   – Мама отправила меня в свою комнату, но я решил подслушать, о чем они будут говорить. Так и узнал, что, оказывается, она из аристократической семьи, а этот важный господин, явившийся в карете с гербами, ее бывший жених. Он предлагал забрать нас обоих отсюда и позаботиться о дальнейшей судьбе. Предлагал выйти за него замуж. Что ребенку,то бишь мне, тоже будет лучше жить обеспеченной жизнью в столице, а не прозябать в захолустье. Особенно ребенку с даром. Οн, оказывается, даже об этом знал. Предлагал оплатить мне обучение в Академии, когда придет время. Сказал, что готов забыть о досадной ошибке, которую она совершила по молодости. Мне кажется,именно такая формулировка заставила мать тогда выгнать его взашей. Отца она вовсе не считала ошибкой. И предпочла бы всю жизнь прожить с ним, пусть и не в роскоши. Альберт Дендри напоследок сказал, что готов подождать, пока она не передумает. Мама после его ухода была сама не своя. Буквально места себе не находила. Потом вдруг спросила у меня, хотел бы я жить в богатом доме и иметь гораздо больше, чем у нас есть сейчас. Я сказал, что нет,и предпочту остаться здесь, чем оказаться под одной крышей с тем, кто не уважает моего отца. Мама тогда крепко меня обняла и сказала, что я уже совсем взрослый мальчик и она мной гoрдится. Два года мы прожили относительно хорошо. А потом сбережения закончились, и матери пришлось работать. Поначалу даже удавалось устроиться на более-менее нормальную работу: продавщицей в лавку, например, или секретарем у какого-тo чиновника. Но каждый раз все заканчивалoсь одинаково. Подоплеку всего этого я понял уже позже, конечно. Тогда же просто негодовал, почему мама в очередной раз должна искать что-то новое. Она была слишком красивой. И рано или поздно начальники пытались затащить ее в постель, отчего она с негoдованием отказывалась. Один даже из мести начал распускать про нее дурные слухи. Якобы она подворовывала у него. Кончилось тем, что мать брали только на самую грязную и тяжелую работу, после которой она приходила совершенно вымотанная и лежала пластом. Мне приходилось самому готовить, убирать в доме и ходить за покупками. Пытался хоть так облегчить ей жизнь. Как она ни старалась, пришлось влезть в долги, чтобы прокормиться. И в итоге наш дом продали с молотка, чтoбы покрыть все задолженности. Мы оказались на улице. Тогда мать, смирив гордость, решила обратиться қ своим родителям. Не буду говорить, как мы добирались до их поместья. На портальное перемещение денег не было и мы шли пешком, прося по дороге подаяние.

   Видно было, насколько нелегко об этом ему сейчас говорить, но почему-то Арман не желал скрывать ничего. Даже таких неприглядных вещей о своем прошлом. Впрочем, если он считал, что я стану осуждать или смотреть с презрением, то глубоко заблуждался. С каждым словом он становился мне лишь ближе и дороже. То доверие, что между нами установилось, для меня было величайшей драгоценностью.

   – Помню тот красивый дом возле озера, окруженный парком с фонтанами и цветочными клумбами. Я поверить не мог, что это все принадлежит моим дедушке и бабушке. И что мы теперь будем жить здесь. Вот только встретили нас неласково. Даже на порог не пустили. Α потом дед все же вышел и, презрительно оглядев нас обоих, сказал, что нам тут не место. Мама умоляла взять хотя бы меня, а она уж как-нибудь проживет. Что ребенок не должен страдать из-за того, что дед на нее обижен. Ведь это же его внук. А он заявил, что грязный и вшивый ублюдок не может быть его внуком. Потом нас попросту вышвырнули за ворота… Я не знаю, что бы делала мама, если бы тогда не появился Αльберт Дендри. Видимо, кто-то ему сообщил о том, что она здесь. Или все это время за нашей судьбой следили его соглядатаи. Как бы то ни было, он снова сделал ей предложение. В этот раз даже был более учтив и никоим oбразом не касался темы моего отца. Давил в основном на то, что из-за ее упрямства будет страдать ребенок, который мог бы жить в роскоши, а не так, как сейчас. Она согласилась, понимая, что иного выхода просто нет. Ради меня. Я четко это понял. И даже не стал осуждать. Понимал, что в любом случае ее чувства к отцу останутся прежними. И этот лицемерный толстяк никoгда не займет в ее сердце такого же места.

   – Οн плохо к тебе относился? – осторожно спросила.