Красота по-русски

– Я не полечу, не хочу! Это чужая мне тетка! – зло заявил мальчик. – Я ее не помню совсем, помню только, что есть все время хотел и боялся очень ее и мужиков тех страшных, я даже не помню сейчас, как они меня били, а то, что боялся сильно, помню!

Лена уговорила, настояла. Может, и не уговорила бы, но, когда Васька узнал, что с ними летит Арбенин, почему-то согласился без дальнейших препирательств.

Денис не разрешил Лене заниматься организацией похорон, взял это на себя.

– Хватит с тебя здешних чиновничьих кабинетов. Пойдите с Василием город посмотрите, а то он города родного и не видел.

Через два дня они хоронили Верку.

Лена наклонилась к Ваське, взяла в руки его ладошки и, заглядывая ему в глаза, нежно объяснила:

– Васенька, тебе надо с ней попрощаться и простить ее. Совсем простить.

– Зачем? – пожал плечами Васька, отворачиваясь от Лены. – Она мне никто, и я ей никто.

– Нет, Василий Федорович, она твоя мать. Глупая, непутевая, слабая, больная, но твоя мать. Ты себе потом в жизни не простишь, если не попрощаешься с ней и что так и остался обижаться на нее, не отпустил с миром. Это нужно и тебе, и ей. Прости ее.

– Ладно, – подумав, согласился Васька, – только вы отойдите, я один с ней поговорю.

Они отошли, чтоб не мешать, Арбенин обнял Ленку, а она все высматривала из-за его плеча, как там Васька. Он что-то тихо говорил, засунув руки в карманы куртки, обращаясь к Веркиной фотографии, с которой она улыбалась ему, молодая и веселая. Поговорил и неторопливо двинулся к ним.

– Все, идем.

– Вы идите к машине, – попросила Лена, – я тоже попрощаюсь.

Мужчины – большой и маленький – пошли по дорожке между могилами, по очереди оборачиваясь и тревожно поглядывая на одинокую Ленину фигуру у могилы.

– Спи спокойно, – сказала Лена.

Она многое хотела сказать Вере: и пожурить, и прощения попросить, и простить самой, и успокоить, что сын ее, Васенька, в полном порядке…

Не смогла.

Когда они отъехали от кладбища в машине, взятой Арбениным напрокат сразу по прилете, Лена расплакалась. Она крепилась как могла, но все несказанное там, у могилы, наболевшее, билось в голову, в висок, сжав горло жестким захватом.

Глупая! Глупая маленькая дурочка! Так исковеркать жизнь себе, ребенку! Одинокая, никому не нужная, слабая дурочка! Могла быть счастливой, с таким-то сыном, детей нарожать, семью иметь – все отдала и выкинула, утопив в пойле!

Ленка отвернулась к окну, чтобы не заметили вырывавшихся слез, зажав рот ладонью, а слезы лились, лились, и что-то рвалось изнутри. Она прижала и вторую ладонь, сверху.

Арбенин, конечно, заметил, свернул на обочину, остановил машину. Лена выскочила, торопливо отошла от автомобиля на несколько шагов и, прижимая ладони к губам, рыдала, раскачиваясь. Сильные руки развернули ее и прижали к себе, а она уткнулась Денису в грудь, заливая куртку слезами.

– Лена, ты чего? – перепуганный Васька дернул ее за пальто.

– Она просто устала, – ответил за Лену Денис, – пусть поплачет, чтобы усталость и горечь ушли.

Васька прижался к ней, обхватив руками и ее, и Дениса вместе.

– Лен, не о чем тебе так плакать! Я ж не сирота, ты ж у меня мама, мы вместе, и у нас все хорошо!

От чего «крутая» журналистка, прошедшая не одну заварушку, Елена Алексеевна Невельская разрыдалась еще горше, положив руку на Васькину голову.

– Ну, и почему тебе нельзя на пляж? – выпытывал Васька у Дениса.

– Ты же видел, какая у меня нога, – усмехаясь его напору, объяснил Денис.

– И что?

– А то, что людям неприятно на такое смотреть, а мне будет неприятно видеть их реакцию, – растолковывал Денис.

– Да ладно! – отмахнулся Васька. – А как на пляж жирные ходят, или тощие, или старые, или инвалиды? Что ж, по-твоему, получается, что на пляж можно ходить только молодым и красивым, а остальным запрещено?

– Между прочим, аргумент! – рассмеялась Лена.

Разговор происходил на летней террасе, где они завтракали, прячась от уже жарящего с утра пораньше солнышка.

После возвращения из Казани каким-то совершенно естественным образом, без обсуждений и договоренностей, без ненужных разговоров, сомнений и раздумий оказалось так, что они теперь втроем. Сразу же из аэропорта приехали к Денису домой и провели там оставшиеся выходные. Так и повелось – с пятницы вечером уезжали, а в воскресенье вечером Лена с Васькой возвращались в Москву. Если Денис в будни приезжал в Москву, оставался у них. Альбом они с Леной сделали и сдали, Забарин аж головой качал, просматривая, – от восхищения, между прочим!

В первый же день Васькиных летних каникул, опять-таки не обсуждая и не договариваясь заранее, перебрались к Денису. Он просто приехал утром рано и распорядился с порога:

– Собирайтесь, поехали.

– Куда? – не поняла еще не проснувшаяся до конца Лена.

– Домой. Учеба у Василия закончилась, что в Москве сидеть-то, – своим коронным ровным тоном пояснил Арбенин.