Красота в наследство

Почему люди так не любят правду? То есть вроде бы, наоборот, стремятся к ней, затрачивают массу энергии, чтобы до нее докопаться, а на самом деле не любят. Вернее, боятся. Может, потому, что человек всегда стремился быть и казаться лучше, чем он есть на самом деле. И не стоит его в этом обвинять, желание, в общем, благородное и понятное. А правда вечно норовит все испортить. Поэтому благоразумные люди предпочитают узнавать правду о других, а о себе скрывают. И правильно делают. Ведь непонятно, лучше ли стал жить кто-нибудь, узнав, что Ленин подцепил где-то сифилис и любил шляться по пивным, что у Кобы были вонючие носки, а Карл Маркс любил кутнуть и жил на содержании у Энгельса, то есть паразитировал на Фридрихе со всем своим семейством. Ну узнаешь, что у соседа импотенция и жена его лезет в каждую ширинку, что бабка, которая любит выводить всех на чистую воду, в молодости была первой проституткой в городе, и еще много чего узнаешь — и что? Впрочем, жить становится лучше и легче, когда известно, что не ты один свинья, а и другие тоже. И какие люди, вон куда забрались — не доплюнешь. Порой хочется плюнуть в благородном негодовании. А внутренний голос скрипит: «В зеркало смотри, в зеркало, и почаще. И плюй туда же. Прилетит по адресу, не сомневайся». Если покопаться, такие ли уж мы честные? Искатели правды на каждого найдутся. Пусть не профессионалы-журналисты, так соседи и коллеги постараются. Правду не утаишь. Поэтому и жить интересно. А что было бы на свете, если бы не было тайн? Страшно подумать. И их старательно возводят даже там, где это вроде бы и не нужно. На тайнах, как на дрожжах, замешено человеческое тесто. На них наиболее прыткие и хитрые делают себе состояния, а кто попримитивнее, просто могут нагадить ближнему. Бескорыстно. Блажен тот, кто умеет хранить информацию. Но таких мало. Просто распирает человека иногда от своей осведомленности, и не может он, бедный, сдержаться.

Именно это произошло и с Машей. Но надо отдать ей должное, держалась она долго. Целую взрослую жизнь.

Так принято у нас: скрывать от ребенка, что его усыновили. Хотя непонятно почему. Видимо, считается, что для него правда будет психической травмой. Что перестанет любить родителей. Хотя логичнее было бы любить их еще больше. Ведь кто-то бросил, а они в благородном порыве подобрали и растят, не считаясь с хлопотами и расходами. А у нас в стране, как известно, все это ой как непросто. Это вам не Америка. В детский сад устроиться — почти как в космонавты попасть. Покупка шоколадки — и то норовит пробить брешь в бюджете. А попробуй одеть ребенка в эпоху лютого дефицита! Только одна, самая необходимая, вещь для него доступна — любовь. Любят таких детей зачастую больше, чем родных, подсознательно как бы компенсируя им отсутствие «настоящих» родителей. Всю жизнь боятся правдолюбцев. И не без оснований. Как правило, или грымза-соседка, или сердобольная тетка, изловив ребенка где-нибудь во дворе, выложит ему радостно всю подноготную о его происхождении. И начинаются сопли, слезы и трагедии в семье.

Верка была уже взрослой. Сама в жизни многое успела повидать и оценить. Несмотря на безалаберность бытия, мыслила она практично и здраво. Поэтому все сумела сразу расставить по местам. Все и всех. И красавицу мамашу, и Наташу с Женей.

Большинство людей строят свою жизнь по законам генетики, то есть по образу и подобию родителей. Кулинарные пристрастия, привычка мыться перед сном, и наоборот, манера поведения за столом, все это оттуда. Попробуй переделайся потом: мартинов иденов в природе маловато. Силу воли и желание какое надо иметь. Если мать с отцом за столом чавкали — ребенок тоже будет. Если котлеты едят ложкой — он не поймет, зачем делать иначе. И так удобно. Если читать книги считается непонятным и бесполезным занятием, вряд ли ребенок увлечется литературой. Каждый старается дать ребенку то лучшее, что является таковым в его конкретном представлении. Если жили плохо, голодали — ребенка надо кормить, засыпать конфетами, которых сами в детстве не видели. Работали тяжело всю жизнь — как можно дольше ограждать его от работы. Давать образование в последнее время в среде, из которой вышли Веркины родители, стало делом модным и престижным. Рассуждали о его полезности примерно так: «Я всю жизнь ишачил в грязной спецовке, мать каталась на швабре — так пусть дите сидит в чистой одежде, в тепле и сухости с ручкой в руках — чем не работа, красота одна».

Но одних родительских наставлений на эту тему для Верки оказалось маловато. Учиться она не любила и не хотела. По ее мнению, образование не давало шансов на нормальную жизнь. И примеры окружающих все больше подтверждали Веркину правоту. Знакомые интеллигентные семьи влачили примерно такое же жалкое существование, да еще и раздражали тем, что посматривали на люмпенов по-прежнему свысока.