Красота

Исходя из этого, Плеханов, как известно, пытался охарактеризовать случайность как «точку пересечения» независимых рядов. Неточность такого определения заключалась в том, что оно делало случайности и необходимости равнозначными формами бытия материи, превращая мир в хаотично пересекающиеся, независимые друг от друга, несвязанные друг с другом единой необходимостью процессы. Между тем само существование случайности есть, по выражению Гегеля, «абсолютная необходимость». Всеобщая связь явлений, всеобщее диалектическое единство материального мира проявляется во взаимодействии закономерностей, каждая из которых, если идти от общего к отдельному, оказывается все более частной, более случайной формой все того же единого движения материи.

Но во взаимодействии не только проявляются уже существующие необходимости — в них рождается новое. Необязательное для каждой из взаимодействующих закономерностей их столкновение друг с другом — вот то единственное, что способно породить новую закономерность. Так, прямолинейно летящий камень в идеальных условиях осужден вечно совершать свое движение. В этом движении — сущность летящего камня. Однако сама по себе эта сущность может проявиться, то есть обрести реальное существование, только во взаимодействии со всем тем, что не движется в том же направлении и с той же скоростью. При этом движение камня не только абстрактно проявляется в явлениях, оно в них обретает вполне конкретное столкновение с другими необходимостями. С сопротивлением воздуха, с силой притяжения земли. В результате прямолинейное равномерное движение замедляется, переходит в падение. Это уже новая, ранее не существовавшая закономерность.

Но вот камень падает на землю. И случайно попадает в бегущее животное. Животное убито. Неожиданное, с точки зрения участвующих в столкновении элементов — скорости и массы падающего камня и жизнедеятельности животного, — обрывает организованнейший в себе самом, сложнейший процесс биологической жизни и дает начало иному процессу, процессу распада белковых структур вплоть до образования простейших элементов, питающих почву. И вот уже рядом с упавшим когда-то камнем бурно прорастают семена растительной жизни...

Ничего этого не было бы, если бы камень летел вне случайных для его полета столкновений, как, впрочем, не было бы и самого полета камня, потому что для проявления движения нужно, чтобы ему противостояло нечто, что не движется или движется в иную сторону, или с иной скоростью. Лишь диалектика необходимого и случайного, в которой осуществляется реальное бытие мира во взаимодействии сущностей, проявляющихся в случайной форме, способна порождать и все реальное новое, что возникает в мире.

Известно, что наша понятийная логика есть идеальное отражение закономерности, необходимости, под знаком которой существует и развивается действительность. Об этом написано столь много, что вряд ли есть нужда повторять здесь уже сказанное. Однако хотелось бы обратить внимание на парадоксальное, на первый взгляд, обстоятельство. Именно потому, что логика, не только как содержание сознания, но и как процесс самого мышления, представляет собой способность исследовать предмет в его собственной, внутренней закономерности, она сама по себе не может породить ничего нового. Творчески она так же бессильна, как бессильна в этом отношении и любая необходимость реальной действительности, взятой лишь в своей внутренней, собственной определенности. Условно говоря, логика может лишь исследовать уже открытый, уже известный факт или процесс. Условно, потому что и этого она не могла бы, если бы, наряду с логикой, сознание не обладало еще одной важнейшей способностью, в идеальной форме отразившей вторую составляющую реального процесса диалектического существования и развития действительности — случайность. Эта способность — способность фантазии.

В самом доле, суть фантазии заключается как раз в возможности алогичного, с точки зрения существующих понятий, столкновения, сопоставления, сочетания уже известного, по не сопоставляемого ранее в данной, неожиданной, не вытекающей прямо из собственных характеристик сопоставляемого связи. Только посредством этой способности мы можем допускать любое предположение, совершать любое открытие, делать любое обобщение в любой области познания и в любой его форме — как научной, так и художественной. Ленин писал, отмечая огромную ценность этой способности: «[...] В самом простом обобщении, в элементарнейшей общей идее („стол“ вообще) есть известный кусочек фантазии»⁶. Всякое созидание идеального нового, всякое духовное творчество сопряжено как с деятельностью логики, так и с деятельностью фантазии. Диалектика логики и фантазии в сознании есть не что иное, как идеальное отражение диалектики необходимости и случайности, адекватно моделирующее реальное самодвижение и развитие внешнего мира.