Красота

Но поскольку в действительности дисгармоничные явления и дисгармония в явлениях, сколь бы не были они значительны, все же остаются в общей цепи закономерного диалектического развития случайными (иначе ни о каком положительном развитии не могло бы быть и речи), постольку эмоциональное потрясение, вызванное дисгармонией, которая парализует вообще ощущение гармоничности чего-либо, есть не что иное, как эстетическая форма принятия случайного за закономерное, что, как мы видели, характеризует ложность познания. Если ощущение красоты свидетельствует как о внутренней гармоничности явления, так и о правильности, дееспособности эстетического познания, а отсутствие этого ощущения — об отсутствии познания вообще, то чувство безобразности объекта восприятия, с одной стороны, констатирует исключительную дисгармоничность последнего, а с другой — свидетельствует о парализации эстетического восприятия, осознавшего частную дисгармонию как крушение всего гармоничного развития.

Но означает ли эта ложность эстетического восприятия, принявшего случайное за закономерное, неправильность отражения действительности? Ведь и ошибаясь в гносеологическом смысле, восприятие безобразного в то же время безошибочно точно сигнализирует об ущербности, вредности, опасности дисгармонического явления, о его несоответствии закономерному развитию природы и общества. Явление, представляющееся нам безобразным, потому и представляется таковым, что его сущность находится в вопиющем противоречии с гармоническим ходом развития, что оно враждебно самому человеческому существованию.

Здесь мы сталкиваемся с внешне парадоксальным, а по сути специфическим для эстетического восприятия вообще феноменом, характеризующим это восприятие. Напомним, что в отличие от логического познания эстетическое отражение действительности есть отражение непосредственное, отражение, познающее внешний мир не в абстрактно-теоретической форме, но раскрывающее его в эмоциональной реакции сознания на те или иные жизненные явления. Причем в этом восприятии, как уже неоднократно отмечалось, познание органически слито с отношением познающего сознания не только к той внешней причине, с которой последнее столкнулось, но и к самому факту познания. Именно поэтому в ощущении красоты раскрывается гармоническая сущность явлений действительности и одновременно фиксируется правильность ее познания.

Возникнув как инструмент для ориентации непосредственно в явлениях без отвлечения от них и вне их теоретического осмысления, эстетическое восприятие как бы несет в самом себе и эмоциональный критерий правильности познания. И в этом заключен огромный практический смысл.

Ведь если теоретическая ошибка, вызванная запутанностью, неясностью, незакономерностью явлений исследуемого процесса, может быть обнаружена и исправлена в результате последующей ее рациональной или практической поверки, то ложность эстетического восприятия, так же имеющая своей причиной исключительные претензии незакономерного, случайного в явлении, ставящего под сомнение всеобщую гармонию как глубинную сущность всех развивающихся процессов действительности, непосредственно не может быть обнаружена иначе, как энергичным эмоциональным сигналом, подобным внезапно вспыхнувшему красному сигналу светофора. Таким сигналом и оказывается то отвращение к дисгармоничному явлению, которое мы испытываем в чувстве безобразности. По существу, можно сказать, что ощущение безобразности есть эмоциональный сигнал перегрузки эстетического восприятия, выхода его из строя под воздействием явления, дисгармония которого превосходит известную норму, безопасную для общего гармонического развития явлений.

Если допустимо такое сравнение, хочется сказать, что чувство безобразия подобно сигналу перегрузки лифта, который одновременно свидетельствует и о том, что груз слишком тяжел, и о том, что подъемная система автоматически выключилась в виду тяжести груза. И подобно тому как сигнал перегрузки лифта недвусмысленно предлагает кому-то выйти из кабины, то есть нацеливает на практическое изменение сложившейся ситуации, так и ощущение безобразности явления практически нацеливает нас на преодоление последнего.

Впрочем, наше сравнение при ближайшем рассмотрении оказывается даже менее вольным, чем это кажется на первый взгляд. Ощущение красоты чего-либо, как и чувство безобразия, вовсе не суть эмоции, сопровождающие чисто созерцательное восприятие действительности. Как то, так и другое непосредственно связаны с практической человеческой деятельностью. А в этих условиях правильность познания, в том числе и эстетического, является залогом правильного практического преобразования действительности, тогда как ошибочность познания вполне соответствует отключению важнейшей движущей системы самодвижения материи на человеческом этапе ее развития.