Красотки из Бель-Эйр

– Сказать ей правду. Скажите, что вы прочли все, что смогли, и виделись со мной и что я очень хочу с ней встретиться. – Спокойно, серьезно доктор Кэмден предостерегла: – Может вспыхнуть пожар, Роб. Даже это она может посчитать предательством. И очень рассердится.

– Представить не могу ее сердитой.

– О, Роб, тогда вы ничего не знаете о ярости невинной жертвы.

Но Роб знал. Ярость, связанная с преданной невинностью, жила в его сердце из-за Сары.

– Думаю, я должен пойти на этот риск, – сказал Роб. – Чтобы помочь ей.

– Да.

– Но я вполне серьезно хочу сделать для «Портрета» статью о вас и вашей работе. Я должен был это сделать – я должен был додуматься до этого – еще очень давно.

– Что ж, когда она поправится, буду рада. Сейчас, как мне кажется, это может замутить воду и, возможно, помешать ей прийти ко мне.

– Хорошо. – Роб поднялся. – Большое вам спасибо. Я ценю, что вы нашли время встретиться со мной.

– Пожалуйста, Роб. И знаете? Ей очень повезло, что вы ее друг.

– Я не стала назначать вашу следующую встречу с Эмили, – сообщила Робу Фрэн, когда он вернулся в офис после встречи с доктором Кэмден. – Она вернется из Европы на следующий день после вашего отъезда в Аспен. Вы будете в Аспене, а она потом поедет в Нью-Йорк. О, кстати… Лоренса Карлайла наверняка выдвинут в номинации «Лучший режиссер» за «Гонконг». Я связалась с его студией в Лондоне. Через две недели он уезжает в Африку на трехнедельные съемки. Может, имеет смысл, чтобы Эмили сейчас сняла его в Лондоне? Я знаю, что перед отлетом из Европы она позвонит, чтобы узнать у меня дальнейшее расписание. Я могла бы организовать ее остановку в Лондоне по пути домой.

– Лоренса Карлайла еще не выдвинули.

– Но выдвинут! И тогда Эмили – или кого вы там пошлете, хотя Эмили подойдет лучше всего, потому что фотографии Лоренса Карлайла всегда такие непроницаемые, – придется продираться сквозь африканские заросли?

– Полагаю, так. Если будет необходимо. – Роб уже решил, хотя ему тоже хотелось бы увидеть, что Эмили Руссо сможет сделать с Лоренсом Карлайлом, что Эмили сделает портреты номинантов, которые окажутся в Лос-Анджелесе. Таким образом, она сможет ежедневно ходить к доктору Кэмден. – Так когда я смогу встретиться с Эмили?

Фрэн перелистала календарь на две недели вперед. Это был календарь Роба, но Фрэн отмечала на полях расписание переездов Эмили и работающих в штате журналистов.

– Вы хотите встретиться с ней до того, как будут объявлены номинанты?

– Я хочу встретиться с ней, как только это будет возможно.

– Хорошо. Посмотрим. Она будет в Нью-Йорке, а вы – в Сан-Франциско. Днем четырнадцатого как будто можно. – Фрэн постучала ухоженным пальцем по странице календаря, дата на которой была обведена большим красным сердцем. – В три подходит?

– Подходит. Поставьте на три и освободите остаток дня. А что это за красное сердце?

– Боже, какой неисправимый романтик! Четырнадцатое февраля, Роб Адамсон, это День святого Валентина.

– А вы – неисправимый скептик, – с легкостью парировал Роб, быстро приняв решение. Он хотел поговорить с Эмили наедине, исключив возможное вторжение. – Что ж, стану Валентином для всего персонала и закрою контору в три часа дня.

– Вы шутите?

– Нет. Соорудите-ка несколько памяток в виде миленьких маленьких сердечек и разошлите по комнатам.

– С удовольствием. Но в три часа вы все равно встретитесь с Эмили?

– Да.

* * *

Эллисон сидела у огромного окна в бархатной столовой только что открывшегося «Шато Аспен» и наблюдала, как зарождается сулящий метель день. Она обхватила ладонями кружку с густым горячим шоколадом и улыбнулась.

«Вероятно, я похожа на довольную кошку. Тепло, уютно, ощущение полного счастья – сидеть вот так у окна и смотреть, как в вихре ветра кружится снег».

Тепло. Именно таким словом отметила Эллисон этот миг, эти выходные, каждую минуту, которую она провела с Роджером Тауном. Так было с самого первого момента их встречи – тепло, но не жарко, никакой опасности, только чудесное ощущение покоя.

Так же, как с Дэном.

Тепло без огня, но, может быть, тепло станет огнем. Эллисон считала, что такое возможно, но не спешила. Ей хорошо и сейчас.

Эллисон задумалась над тем, совпадают ли ее ожидания с ожиданиями Роджера. Вчера Эллисон приехала в Аспен, чтобы провести здесь выходные, и Роджер проводил ее прямо в ее элегантный номер, а когда Эллисон устроилась, провел по гостинице, а затем прокатил по Аспену. За этим последовали ужин при свечах и рюмочка перед сном у ревущего пламенем камина, дополненная жареными каштанами.

Эллисон проснулась рано, спустилась в столовую и нашла место у окна, где можно было пить горячий шоколад и безмятежно любоваться метелью.

– Доброе утро, Эллисон.

– Роб! Привет. Вы все-таки приехали. Роджер волновался.

– Мы добрались вчера поздно вечером. В Денвере была длительная задержка из-за метели, которая, как я вижу, переместилась в Аспен.

– У меня такое чувство, будто я сижу внутри стеклянного шара – внутри домик в горах – и кто-то встряхнул этот шар. – Эллисон улыбнулась. – Мне нравится, но лыжники, по-моему, будут не в восторге.