Красотки кабаре

Вондрачек сразу почувствовал прилив «сыскной» лихорадки. Дело было в том, что, проводя самостоятельное расследование, министр внутренних дел отдал негласный приказ о тайном вскрытии всех писем, присылавшихся из-за границы и адресованных до востребования. Особое внимание уделялось письмам, которые приходили из стран – вероятных противников в будущей войне. Разумеется, одним из таких противников считалась Россия. В принципе, агент Лугер имел полное право сам вскрывать подобные письма, однако на этот раз почему-то пожелал подстраховаться. Впрочем, комиссар Вондрачек догадывался о причине. Дитрих Лугер был высоким, полным и очень флегматичным субъектом, отличавшимся откровенной ленью и осторожностью. Больше всего ему нравилось заниматься наружным наблюдением, просиживая целые дни в кафе за чашкой кофе или рюмкой вишневой наливки. Однако комиссар Вондрачек ценил его не за энергию и азарт, а за наличие хорошо развитой интуиции – он давно заметил, что большинство подозрений, возникавших у агента Лугера, оправдывались. Поэтому и сейчас, не задавая лишних вопросов, Вондрачек поспешно собрался и, покинув свой кабинет, помчался в почтовое отделение Мейдлинга.

Агент Лугер ждал комиссара у главного входа и сразу же проводил его в подсобное помещение, где один из почтовых служащих уже грел чайник.

Беглый осмотр конверта ничего не дал – стандартный прямоугольник из плотной бумаги, разукрашенный почтовыми штемпелями двух империй. Адрес был написан по-немецки, четким и, судя по всему, мужским почерком: «Вена, почтовое отделение Мейдлинга, до востребования на девиз „Бал-маскарад“.

– Приступайте, – кивнул Вондрачек, передавая конверт почтовому служащему.

Тот взял его обеими руками и поместил в клубы пара, которые выдавал свистящий носик старого чайника. В течение нескольких минут комиссар, служащий и агент молчали, следя за тем, как почтовый сургуч начинает медленно отклеиваться.

– Готово, господин комиссар, – победным тоном объявил служащий, передавая письмо комиссару.

Тот жадно схватил конверт, поспешно запустил туда пальцы и… у всех троих буквально перехватило дыхание. В конверте оказалось восемь новеньких банкнот достоинством в тысячу крон каждая!

– Неплохо, – облизнув губы, первым пробормотал агент Лугер, чье жалованье составляло четыреста крон в месяц.

– Прекрасно! – перебил его комиссар, убирая деньги в конверт. – А теперь слушайте меня предельно внимательно. Вы, – и комиссар передал конверт служащему, – тщательно заклеите письмо и будете следить за ним, как за собственным ребенком. А вы, Лугер, будете целыми днями торчать здесь, на почте, и как только объявится получатель письма, немедленно его арестуете. При всех вопросах, недоумениях, заминках – сразу извещать меня. Того из вас, кто упустит этого человека, я немедленно отдам под суд за халатность!

Вондрачек произнес эти слова максимально грозным тоном, обводя внимательные лица своих слушателей пристальным взглядом. Убедившись, что с помощью кнута нужный эффект достигнут, он счел нужным показать и пряник:

– А если вы сообщите мне об аресте получателя письма, то я гарантирую вам щедрые награды и продвижение по службе!

Почтовый служащий угодливо кивнул головой:

– Не сомневайтесь, господин комиссар!

Однако агента осенила идея:

– А если никто не явится? Ведь эти деньги могли предназначаться майору Шмидту, а он уже арестован!

Вондрачек свирепо взглянул на Лутера, который уже мысленно предвкушал немало безмятежных дней, проведенных им на диване почтового отделения в ожидании так и не пришедшего посетителя, и погрозил ему пальцем:

– Ваше дело не рассуждать, ваше дело – ждать! – После чего немедленно отправился на доклад к министру внутренних дел.

Глава 17. Двойной натиск

Страшны времена, когда самым интересным чтением являются свежие выпуски газет, сообщающие или о последних политических событиях, или о наиболее значительных катастрофах; но благословенны времена, когда самые интересные события происходят в частной жизни отдельных граждан, а не в масштабах всего государства. Поэтому интерес к политике – это признак суровой эпохи, а увлечение сплетнями свидетельствует о временах безмятежных. Для большинства людей счастливая жизнь связана с игрой собственных чувств или «маленькими семейными радостями», а не с участием в масштабных событиях, изменяющих ход истории. И лишь немногие фанатики власти, в том числе и революционеры, всем радостям жизни предпочитают одно – явным или скрытым образом повелевать жизнью своих беспечных сограждан, равнодушных к политике и потому допускающих непростительное бездействие именно в те моменты, когда решается судьба многих и многих поколений.

Наступила середина июля. Газеты комментировали визит в Санкт-Петербург президента Франции Пуанкаре и премьер-министра Вивиани. Однако Сергей Вульф читал свежие номера венских газет не ради сведений о большой политике, но ради театральных рецензий на выступления Эмилии Лукач, а также светской и уголовной хроники.