Красотки кабаре

И вот в такой обстановке на пороге венского дома Эмилии неожиданно появляется худой и измученный капитан разгромленной австрийский армии в старом, штопаном мундире и разбитых сапогах. Что оставалось в нем от прежнего, блестящего и нахального гусарского лейтенанта, который когда-то до войны, то есть совсем в другой эпохе, сначала бесцеремонно пытался овладеть ею лихим приступом прямо в артистической уборной, а потом смиренно, на коленях, просил руки и сердца?

Эмилия долго всматривалась в его усталые, потухшие глаза, и великая женская жалость заполнила ее сердце. Она сама предложила Стефану остаться, и, понимая ее чувства, в их первую ночь он вел себя очень нежно и осторожно, словно опасаясь рассердить ее проявлением страсти и до конца не веря в то, что и из поражений порой вырастают победы.

Прошло пять лет, и одной из причин ее бегства во Францию стало исчезновение того измученного и жалкого капитана разбитой армии. Он превратился в жесткого и грубоватого мстителя, стремящегося снова почувствовать себя частью могучего военного организма, отплатить своим мнимым врагам за прошлые унижения и вкусить наконец ту торжествующую радость триумфа, когда женщины будут любить не из жалости, а из восторга перед овеянными славой победителями.

Эмилия тревожно следила за его душевной эволюцией, не желая становиться первой жертвой нового капитана Фихтера, мечтающего вызывать не жалость, а восхищенный трепет. Но как жестоко она ошибалась, недооценивая чувства того человека, который был отцом ее дочери!

В мае 1940 года, спустя почти шестнадцать лет после разлуки, возле снимаемого ими дома, расположенного на одной из самых тихих улиц Бугенвилля, послышались уверенные мужские шаги, после чего раздался резкий стук в дверь. Эмилия была так испугана видом немецкой военной формы, что не сразу узнала этого, заметно постаревшего полковника вермахта. Зато он узнал ее с первого взгляда.

– Эмилия… – Стефан произнес это так просто и грустно, безо всякой ненависти или укоризны, что она едва не залилась слезами.

Да, теперь он был победителем – нацистские войска победно маршировали по Франции и уже заняли Париж, – однако вел себя совсем не так, как она ожидала. Не было бесцеремонности и чувства вседозволенности, не было торжества и триумфа – перед ней стоял немолодой и опять-таки усталый военный, который смотрел на нее с нежностью и затаенной грустью.

– Наконец-то я тебя разыскал…

У Эмилии перехватило горло, и она не могла вымолвить ни слова.

– Мама, кто к нам пожаловал? – Из соседней комнаты появилась Берта, но, увидев немецкого офицера, мгновенно сузила глаза, фыркнула, точно рассерженная кошка, и стремительно вернулась в свою комнату, с шумом захлопнув дверь.

– Она меня не узнала? – потрясенно прошептал Фихтер.

– Молчи, – также шепотом отвечала Эмилия. – И хорошо, что не узнала. Она ненавидит нацистов.

– Нам надо поговорить, – полувопросительно-полупросительно произнес он.

Она молча кивнула.

– Я остановился в гостинице «Риволи». Ты сможешь прийти?

Она кивнула еще раз и, когда наконец спровадила его, без сил рухнула на стул. «Зачем он нас нашел? Боже мой, что ему нужно? Только бы спасти от него Берту!»

Вечером, окончательно измучив себя самыми страшными вопросами и предположениями, она покорно явилась в гостиницу. Сначала они стыдились друг друга и даже отводили глаза. Но потом Фихтер вдруг начал рассказывать ей о том, как прожил эти шестнадцать лет.

– Увидев наш опустевший дом, я впал в полное отчаяние. Весь вечер я пил и плакал и в конце концов, в полном беспамятстве, схватил пистолет и выстрелил себе в сердце. Увы, – он чуть усмехнулся, – пуля прошла мимо. Потом, после выздоровления, я долго искал вас во Франции. Почему, ну почему ты мне ни разу не написала?

Эмилия не могла больше этого выдержать. Разрыдавшись в полный голос, она сама бросилась к нему в объятия. Эта недолгая вспышка страсти не шла ни в какое сравнение со всеми предыдущими объятиями молодости. Они плакали, просили друг у друга прощения, а переполнявшее их море любви и нежности окончательно вышло из берегов.

В одно из самых трогательных мгновений той незабываемой ночи Стефан рассказал ей о своем разочаровании в нацизме и о том, каким чудом ему удалось разузнать их нынешний адрес. Но больше всего Эмилию поразило другое. Спустя шестнадцать лет он нашел их для того, чтобы спасти от концлагеря и посадить на пароход, отплывающий в Мексику!

– Прости меня. – Дрожа всем телом и плача, она целовала его руки. – Умоляю, прости меня! Я не только испортила тебе жизнь, но и посмела плохо о тебе думать!

Глава 4. Смертоносное прошлое