Кратер Циолковский

Костров вызвался полезть вниз. Соколов тоже пошел с ним. Третьим был Никитин, очень довольный, что ему разрешили пойти к месту аварии.

Космонавты подошли к краю каменистого обрыва. Дно пропасти терялось в непроглядном мраке. Вниз опустили прожектор. Оказалось, что вездеход лежит вверх гусеницами на глубине почти двухсот метров. Сергей обвязал вокруг пояса тонкий, но практически нервущийся шнур, быстро стал опускаться. «Я бы и без скафандра так не смог», — с завистью подумал Володя.

Все последние дни специальный корреспондент был далеко не в приподнятом настроении. Из планетолета его не выпускали. Приходилось помогать товарищам по мелочам, приводить в порядок свои записи и изнывать от нетерпеливого ожидания. Поэтому Володя обрадовался гибели киберразведчика. Как-никак, а приключение!

Наконец, круглая металлическая голова Кострова появилась над острым обрывом.

— Все в порядке, — сказал Сергей. — Еле пробрался вовнутрь — двери заклинило. Но все катушки снял...

Как и прежде, расшифровкой занялись сразу же, едва катушки оказались в кабине планетолета. Дроздов и Чумак стали осторожно колдовать над магнитными пленками, остальные ждали. Ждали скорее для порядка — очень мало надежды на то, что результаты окажутся утешительными. И вдруг...

— Эврика! — провозгласил Дроздов, появляясь в дверях. Нашли! Понимаете, товарищи — нашли!

Володя вздрогнул. Неужели? Машинально, по укоренившейся журналистской привычке, он косо глянул на часы. Семнадцать часов сорок восемь минут. Надо запомнить — исторический момент...

— Выяснилась любопытная вещь, — говорил Дроздов. — Запись интересующих нас сигналов оказалась на пленке самой последней. Это значит, что она сделана в те секунды, когда машина падала в пропасть. Вывод один. Источник радиоизлучений находится там, на дне.

— А сигналы те самые? — недоверчиво спросил Никитин.

— Можете не сомневаться. Мы сравнили с данными Туманова полная идентичность. Давайте решать, как нам быть.

Несколько напряженных секунд все молчали. Потом Соколов сказал:

— Будем спускаться вниз.

— Дно паршивое, — заметил Костров. — Множество камней и тьма египетская. «Циолковский» там не посадить. Угробим машину.

— Значит, — опускаемся сами. Так, как это сделал ты. Действуем следующим образом. Сначала вниз лезут двое. Еще двое остаются наверху, для связи. Если с первой парой что случится, вторая идет на помощь. Если и она не сможет вернуться, оставшийся на корабле передает «SOS» на лунник и ждет спасательную экспедицию, не покидая планетолета. Ясно?

Каждый опустил голову в знак согласия. Внизу может быть любая опасность, и нужно предусмотреть все.

— В первой паре пойду я, — сказал Соколов тоном, не допускающим возражений, — и...

Он остановился на мгновение, обводя глазами остальных участников экспедиции.

— Андрей Федорович! — простонал Володя. Он чувствовал, что опять самое интересное, самое захватывающее открытие проплывет мимо него. За что же такая несправедливость? В эту секунду он почти ненавидел Соколова.

— ...И Никитин, — твердо закончил Андрей.

Наверное, у Володи был очень глупый вид, потому что Костров кротко хлопнул его по спине.

— Не бойся, не ослышался, — засмеялся Сергей.

— На очереди, — продолжал Соколов, — будут Чумак и Костров. Вы, профессор, останетесь.

Дроздов покраснел, лицо его стало по-детски обиженным.

— Я предпочитаю преувеличивать опасность, чем ее недооценивать, — холодно сказал Соколов. — А вы среди нас самый старший. Я уже не говорю о том, что из всех пятерых наибольшую ценность для общества представляете именно вы. Не перебивайте, я знаю, что вы хотите сказать. Но нужно учитывать и другое. Вы уступаете каждому из нас в силе и выносливости. Извините за бестактность, но я говорю то, что думаю. Короче — ваша кандидатура наименее подходит для визита в это ущелье...

Дроздов нахмурился.

— Что ж, вы командир, — сказал он, наконец. — Но я бы на вашем месте... Впрочем, ладно! Обещайте одно. Как только будет сделана какая-нибудь находка, сообщите немедленно. А все же рано в старики меня записываете, рано!

— Не обижайтесь, Виктор Иванович, — примирительно сказал Володя. — Если бы мне не писать об этом, обязательно уступил бы свое место. Но сами понимаете, — интересы читателей требуют...

— Хитрый вы, Никитин, — улыбнулся профессор. — Ладно, собирайтесь...

От планетолета до пропасти было километра полтора. Идти все время приходилось под уклон, выбирая путь среди острых утесов и бездонных провалов. Чумак остался в корабле заканчивать свое дежурство. Дроздов решил хотя бы проводить Андрея и Володю до места.

На этот раз спускаться было проще. Костров принес огромный сверток — веревочную лестницу из сверхпрочных нитей. Ее длина в четверть километра позволяла добраться до самого дна.

— Постараемся вернуться как можно раньше, — говорил Андрей, уже опускаясь. — В крайнем случае, предупредим. А если связь прервется неожиданно, поступайте по своему усмотрению. Во всяком случае, полчаса можете ждать смело.