Кратер Циолковский

Но как она здесь очутилась? Ведь всего неделю назад он писал Гале в Казахстан — правда, не рассчитывая, как всегда, на ответ…

— Замечательная ария, верно? — шепнул Костров.

— Не ждал, — рассеянно сказал Володя.

— Что же ждал? Да ты куда смотришь?

Сзади зашикали. Костров перехватил Володин взгляд, хмыкнул и замолчал.

Окончилось первое действие. Поплыл, сближаясь, занавес, и в клуб ворвался шум далеких аплодисментов — оттуда, из Большого театра. Потом оператор, следящий за аппаратурой, отключил звук, но тишина в зале не наступала. Зрители, поднявшись с мест, дружно хлопали в ладоши. Не артистам, которые, конечно, не могли их слышать, а инженерам, создателям нового вида трансляции.

Галя поднялась, привычно — таким знакомым и милым жестом — отбросила со лба волосы и вместе с подругой, высокой блондинкой, вышла в фойе. А Володя все сидел на месте…

Потом он все-таки вышел вслед за Костровым. Сергей оживленно рассказывал ему об устройстве аппаратуры, стараясь говорить как можно популярнее. Но Володя слушал плохо.

— Тебе что, понравилась эта девушка? — просто и бесцеремонно спросил Костров, перехватив взгляд Никитина.

— А ты знаешь ее?

— Конечно. Кого я тут не знаю? Галя Карева. Прибыла к нам недели две назад. Инженер-механик. Работает в четвертой насосной. Что еще? Веселая дивчина. Превосходная спортсменка. Кажется, характеристика достаточная…

— Мы учились с ней вместе, — сказал Володя. — И я… Словом, мы хорошо знакомы.

— Вот в чем дело! А я-то подумал… Так что же ты сидишь? Пойдем к ней! Небось, обрадуется встрече.

— Не надо. Потом. Видишь, это для меня не так просто…

Костров понял по-своему.

— Совсем забыл! — сказал он фальшивым тонам. — Мне надо с Чумаком об одном деле поговорить…

— Не убегай, Сережа. Мне одному совсем не подойти к ней.

И, словно боясь, что Сергей может не дослушать и уйти, он заговорил — быстро и взволнованно:

— Она училась на другом факультете и двумя курсами младше. Я часто видел ее, но подойти не решался. Потом узнал ее адрес и написал письмо — длинное и невероятно глупое… Однажды встретил ее в метро. Шел рядом и чувствовал себя последним дураком в мире. Даже слова не мог из себя вытянуть. И знаешь, с того времени я очень полюбил этот старый переход — он ведет к станции «Площадь Свердлова». Белый такой, светлый, и идти по нему хорошо — под уклон. Часто потом туда приезжал, и как иду — о ней думаю… В институте ее встречал — то в столовой, то в коридоре. А что толку? Поздороваемся и все. Снова стал писать письма. На бумаге у меня здорово иногда получается, я только говорю неважно. Но ответа не было… Потом я окончил институт, уехал на Урал. Писал ей каждую неделю, и опять без ответа. А когда меня перевели в Москву, узнал, что она уехала по назначению — в Казахстан. Опять писал ей, и снова молчание. И вот — эта встреча. Понимаешь, что я сейчас чувствую?

— Понимаю. И думаю — тебе нужно с ней поговорить. Что письма, письмами все не скажешь.

— В следующий антракт я обязательно поговорю с ней, — тихо сказал Володя.

Возможно, со стороны кому-нибудь могло показаться странным, что Володя так легко стал рассказывать о самом сокровенном. Ведь он знал Кострова так мало! Но Сергей с первой же встречи показался Володе человеком, который всегда правильно поймет товарища.

Сам открытый и доверчивый, он вызывал к себе такое же отношение…

Но разговор не состоялся. Во время второго действия Галя неожиданно поднялась и, низко опустив голову, торопливо пошла к выходу. Только много дней спустя Володя узнал, что она получила вызов по своему карманному радиофону. На насосной станции, где работала Галя, произошла авария, и потребовалось срочное вмешательство механика. Но тогда Володя почему-то решил, что она просто не захотела с ним встречаться, даже пожертвовала из-за этого спектаклем. И он дал себе слово не быть больше назойливым. К тому же на следующий день начались тренировки…

Накануне

Профессор Дроздов прилетел рано утром. Володя занимался гимнастикой на спортивной площадке, когда у него над самой головой зарокотал турболет. Круглая серебристая машина вынырнула из рассветной мглы, повисла в воздухе и мягко опустилась неподалеку от дома, на бетонированной дорожке. Из нее легко выпрыгнул высокий человек в теплом голубом комбинезоне Космической службы. Его непокрытую голову венчала копна русых кудрей.

Никитин сразу же узнал профессора. Он сделал последний поворот, точным и красивым движением соскочил на смерзшиеся опилки. Очень хотелось сразу же подойти к профессору Дроздову, но Володя заставил себя пробежать вокруг площадки и проделать весь комплекс дыхательных упражнений. Пусть знает научный руководитель экспедиции, что режим дня стал для его нового подчиненного железным законом…

Дроздов ожидал на веранде.

— Здравствуйте, здравствуйте, товарищ спецкор, — приветствовал он Никитина. — Тренируетесь? Ну, а как центрифуга? Крепко досталось?

— Крепко, — улыбнулся Володя. И тут же не удержался, похвастался. — Но я выдержал шестикратную.