Краткая история быта и частной жизни

В 1611 году Кориат выпустил первый том описаний своих странствий, где в числе прочего воспевает хвалу вилке, которую впервые увидел в Италии. Благодаря этой же книге английский читатель узнал про швейцарского национального героя Вильгельма Телля, а также про еще одно великое изобретение человечества, которым итальянцы пользуются для защиты от солнечных лучей и которое называется umbrella («зонт»).

Кухонные вилки считались немного комичными и слишком дамскими приспособлениями, не слишком подходящими для мужчин, да и к тому же довольно опасными: у них имелось только два зубца, причем весьма острых, и обедающий, особенно если он был слегка навеселе, вполне мог проколоть себе губу или язык. Производители экспериментировали с числом зубцов — иногда их было целых шесть, — пока в конце XIX века не остановились на четырех, такое количество оказалось наиболее удобным.

В XIX веке изменился и сам способ сервировки стола. До 1850-х почти все блюда подавались одновременно. Вошедшие в обеденную комнату гости находили еду уже на столах. Они сами брали то, что лежало или стояло рядом с ними, просили соседей передать им блюда, которые находились чуть дальше, или звали официанта, чтобы тот подал то или другое. Этот способ подачи назывался французской сервировкой (service a la française). Теперь же в моду вошла новая практика — русская сервировка (service a la russe), когда еду подавали к столу блюдо за блюдом.

Рис. 8. Избыточно сервированный обеденный стол: бокалы, кувшины с вином и графины из «Книги домашнего хозяйства» миссис Битон

Многим не нравился такой метод подачи, когда все едят одни и те же блюда в одном и том же порядке и к тому же всегда в одном и том же месте — в столовой. Если кто-то из гостей задерживался с предыдущей переменой, то следующую перемену — естественно, уже остывшую — приносили позже и всем остальным. Кому-то хотелось еще выпить, а кому-то не терпелось перейти к десерту.

Девятнадцатое столетие стало также веком избыточной сервировки. Перед каждым гостем самого обычного ужина обычно стояло девять (!) винных бокалов, и это только для сопровождения главного блюда; еще больше посуды приносили для десертов. Кроме того, к десерту выкладывали ослепительный комплект столового серебра, с помощью которого надо было есть все эти многочисленные яства. Специализированных кухонных приборов, которыми резали, на которые нанизывали, которыми прокалывали, выжимали и другими способами доставляли еду себе на тарелку, а оттуда в рот, было не сосчитать.

Гость за столом обязан был знать назначение не только каждого предмета из солидного комплекта ножей, вилок и ложек более или менее традиционного вида. Он также должен был уверенно манипулировать особой лопаточкой для сыра, ложечкой для маслин, вилкой для черепахи, вилочкой для устриц, палочкой для помешивания шоколада, ножом для желе, ножом для разрезания помидора на ломтики — словом, целым арсеналом умеренно полезных вещиц разных форм и размеров, сделанных из разных материалов. В одном наборе столовых приборов того времени имеется ни много ни мало — 146 предметов. Один из немногих инструментов, сохранившихся из всего этого изобилия до наших дней, — это нож для рыбы, и он не слишком упрощает дело: странная форма лезвия в виде раковины оказалась ничуть не удобнее обычного ножа.

Немало книг по этикету характеризовали обед как «настоящую пытку» со столь многочисленными правилами, что их нелегко было выучить назубок. Причем вы не могли нарушить эти правила так, чтобы этого никто не заметил. Протокол прописывал каждую мелочь. Если вы хотели выпить вина, вам требовалось найти человека, который выпьет с вами за компанию. Один иностранный гость писал своим домашним:

Часто от одного конца стола к другому посылают курьера, который объявляет, что мистер А желал бы выпить вина с мистером Б. После этого, а зачастую это непросто, следует поймать взгляд того, кто это предложил, а потом, не отрывая глаз от своего «собутыльника», поднять бокал и с самым серьезным видом выпить.