Краткая история денег, или Все, что нужно знать о биткоине

Девальвация европейских валют позволила растянуть войну на четыре года, причем все стороны проливали реки крови без видимой цели или причины. Абсурдность происходящего не укрылась от населения воюющих стран. Солдаты и офицеры рисковали жизнью из-за непомерного честолюбия и амбиций монархов, которые обычно были родственниками по крови или через брак. Полную бессмысленность войны наглядно демонстрирует один из ее эпизодов: в рождественский сочельник 1914 года французские, английские и немецкие солдаты перестали выполнять приказы, бросили оружие и перешли линию фронта, чтобы вместе отметить праздник. Многие немецкие солдаты до войны работали в Англии и знали английский язык, большинство обожало футбол, и между ними тут же начались импровизированные матчи[30]. Это самовольное перемирие доказывает, что простые солдаты ничего не имели друг против друга, не получали никакой выгоды от войны и не видели причин ее продолжать. Соперничество стран лучше было бы разрешить с помощью футбола — всеми любимой игры, в которой национальные и клановые амбиции можно выплеснуть мирным путем, без всякого насилия.

Напрасное кровопролитие затягивалось без ощутимого успеха какой-то из сторон, пока в 1917 году в войну не вступили США и не склонили чашу весов в пользу одного из лагерей, привнеся обильные ресурсы, с которыми уже не могли тягаться противники. Хотя все правительства поддерживали военную кампанию за счет инфляции, Германия и Австро-Венгрия к 1918 году настолько обесценили свою валюту, что их поражение стало неизбежным. Сравнение курса валюты каждой из воюющих стран по отношению к швейцарскому франку, который тогда еще был обеспечен золотом, дает весьма наглядное представление о том, как девальвировались эти валюты за годы войны (рис. 5).

Рис. 5. Курс основных национальных валют к швейцарскому франку в годы Первой мировой войны[31]

После того как все закончилось, стали понятны реальные потери стоимости валют всех крупных стран Европы. Хуже всего дела обстояли у проигравших Германии и Австро-Венгрии: средняя стоимость их валют упала к ноябрю 1918 года до 51 и 31 процента от стоимости 1913 года. Итальянская валюта подешевела до 77 процентов от изначальной стоимости, тогда как французская — всего лишь до 91 процента, британская — до 93 процентов, а американский доллар — до 96 процентов[32].

Географические перемены, вызванные войной, вряд ли оправдывали масштабы кровопролития, поскольку большинство стран присоединило или потеряло сравнительно небольшие территории. Австро-Венгерская империя распалась на несколько стран, однако ими по-прежнему правили уроженцы, а не наместники победителей. Пожалуй, главным итогом войны стало упразднение нескольких европейских монархий и замена их республиканской формой правления. Трудно сказать, была ли эта перемена к лучшему; во всяком случае, она блекнет по сравнению с чудовищными потерями, понесенными населением этих стран.

Таблица 2. Девальвация национальных валют относительно швейцарского франка в ходе Первой мировой войны[33]

Пока золото было сосредоточено в центробанках, а международные операции с ним были приостановлены либо строго ограничены, правительствам Европы удавалось сохранять иллюзию, будто стоимость их валюты держится на довоенном уровне, хотя цены и растут. По окончании войны международная монетарная система, основанная на золотом стандарте, перестала функционировать. Все страны отказались от золота и теперь стояли перед серьезной дилеммой — возвращаться ли к золотому стандарту, и если да, то как переоценить свои валюты по отношению к золоту? Справедливая рыночная оценка наличного запаса валюты по отношению к золотому запасу показала бы всю степень девальвации, чего правительствам, конечно же, не хотелось. А при возвращении к прежнему курсу обмена граждане захотят получить на руки золото вместо бесчисленных бумажек; кроме того, начнется его отток в те страны, где за него давали справедливую цену.

В силу этой дилеммы деньги перешли из сферы рынка в сферу политико-экономических решений. Прежде участники рынка выбирали наиболее ходовой товар в качестве средства обмена, теперь же стоимость валюты, объем денежной массы и процентные ставки централизованно назначались государством. Австрийский экономист Фридрих фон Хайек назвал эту систему «монетарным национализмом»: