Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви

4. К самому концу "золотого" периода обратились, наконец, и "единоверцы" к старообрядческому Освященному Собору с письменным предложением объединить старообрядцев и новообрядцев и одну Церковь. Единоверцы признают в этом "Обращении", что раздор в Русской Церкви своим формальным происхождением обязан действиям на соборе 1667 г. главным образом восточных "святителей", и "считают необходимым снятие клятв путем соборного определения совместно с восточными патриархами". Признают единоверцы, что никоновское книжное "исправление" было "неосмотрительным и недостаточным пониманием дела" и что Никон и его сторонники осудили древние обряды и обычаи Церкви как "неправые, нововводные и еретические". Далее единоверцы заявляют, что никоновская церковь до сего времени строилась не канонически, что она все время была заражена цезарепапизмом и что только теперь она становится на канонический путь. В заключение единоверцы предлагают: "Вы, старообрядцы, дайте дух церковности, а вы, последовавшие за реформой патриарха Никона, принесите веру во Христа". "Обращение" это было подписано председателем Совета всероссийских съездов единоверцев Андреем, епископом Уфимским, товарищем председателя протоиереем Симеоном Шлеевым и членами Совета. На самый Собор старообрядческий, заседавший в то время в Москве (в мае 1917 г.), "Обращение" было представлено лично епископом Андреем и о. С. Шлеевым, их сопровождал еще епископ Иосиф Углицкий. В особом заседании Совета Собора, посвященном единоверческому "Обращению", они имели продолжительное собеседование со старообрядческими епископами, после которого Собор поручил Совету при архиепископии составить письменный ответ на единоверческое "Обращение".

Это "Обращение" вызвало в старообрядческой среде серьезные сомнения в его искренности своей недоговоренностью, неопределенностью и беспринципностью. "Мы неоднократно заявляли, - пишет журнал "Слово Церкви", - что в таком великом деле, как единение верующих людей в едином исповедании и в единой Церкви, необходимы искренность, ясность и определенность. Всякая фальшь в этом деле, какая-либо недоговоренность, уклончивость приведут лишь к недоразумениям и печальным последствиям. Нужно теперь же сказать всю правду, как бы горька она ни была, чтобы потом не раскаиваться в допущенном умолчании. Пункты единоверческого "Обращения" страдают, главным образом, недоговоренностью. Единоверцы идут к примирению с прежней своей Матерью - древлеправославной Церковью, словно ощупью, с какою-то непонятной боязнью. В чистом деле единения церковного не должно быть боязни и страха. Тут все должно быть открытым и прямым"[580]. Единоверцы обязаны были сказать, по совести и искренно, законны или незаконны проклятия и анафемы Московских соборов 1656-1667 гг., произнесенные на старые обряды и на православных их держателей, и тогда уже говорить об их снятии и с кого именно они снимаются , т.е. на ком они лежали целые столетия - на православных ли христианах и, значит, на всей Церкви или на самих проклинателях, как на незаконно и безрассудно их произнесших. Должны были единоверцы определенно высказаться и обо всей никоновской реформе, и о последовавшей за ней петровской церковной реформе. Не ново и их предложение старообрядцам, "дать дух церковности" - кому и как? И совсем уж неуместен был их призыв к новообрядцам в "Обращении" к старообрядческому Собору, чтобы они "принесли веру во Христа". Кому - старообрядцам или единоверцам? И какую именно веру? По своему содержанию и бестактности[581] "Обращение" единоверцев было очень неудачным. Тем не менее, на него последовал ответ старообрядческого Архиепископского Совета за подписью трех епископов во главе с московским архиепископом Мелетием.