Краткая история философии

Освободившись от страхов, необходимо выяснить, что следует делать, а чего – не следует, для того чтобы обрести счастье. Надо, говорит Эпикур, выбирать удовольствия и избегать страданий. Стремление к удовольствиям называется гедонизмом (от греч. hēdonē – наслаждение). Однако при более детальном ознакомлении с эпикурейской теорией видно, что охарактеризовать ее как гедонизм невозможно. Во-первых, стремление к удовольствиям, полагал Эпикур, должно быть разумным: надо уметь и отказаться иной раз от чего-то соблазнительного, и претерпеть, если нужно, какое-нибудь страдание. Во-вторых, само отсутствие страданий, по мнению Эпикура, уже есть удовольствие. В-третьих, и это главное, счастье заключается не в том, что вне нас, а в нас самих. Ведь ни для кого не секрет, что одно и то же событие может быть по-разному воспринято различными людьми в зависимости от их оценок и мнений. Один обрадуется чему-либо, другой расстроится из-за этого, третий останется равнодушным по тому же самому поводу. Счастье – не в вещах, а в нашем отношении к ним. Стало быть, если мы произвольно поменяем свое отношение к происходящему, все вокруг может (для нас) радикально измениться. Если мы иначе отнесемся к событиям собственной жизни, то понятно, что наше восприятие их станет совершенно другим, сможет превратиться из отрицательного в положительное, и поэтому от нас вполне зависит, чтобы печали стали радостями, а напряжение сменилось спокойствием. Значит, если кто-то хочет быть счастливым, то он запросто может им быть, надо только открыть источник счастья в себе самом. А мы, как правило, ищем его вовне и, понятное дело, не находим. Из всего сказанного видим, что Эпикур вовсе не призывает к максимальному удовлетворению всех возможных желаний. Как раз напротив, он предлагает человеку довольствоваться малым и при этом испытывать не страдание от недостатка, а удовольствие от самого наличия. Зачем, спрашивает он, нам богатый стол и роскошные кушанья, когда и грубая еда может доставить столько же удовольствия? Не случайно же говорят, что голод – лучшая приправа к пище. Человеку, который хочет есть, простой черный хлеб покажется очень вкусным и доставит немало положительных эмоций, того же, кто постоянно переедает, не удовлетворят даже изысканные яства. Зачем человеку мягкая перина и десяток подушек, когда можно прекрасно выспаться даже на жестких досках, была бы возможность просто поспать в течение ночи, а не бодрствовать, борясь со сном, охраняя, например, какой-нибудь объект? Получать удовольствие от немногого – вот действительное жизненное искусство, говорит Эпикур. Понятно поэтому, что назвать его учение гедонизмом невозможно. Как это ни странно, философ, призывающий стремиться к удовольствиям, будет в данном случае являться представителем противоположной модели – аскетизма. Но если буддистские, например, аскеты готовы претерпевать страдания из-за лишений, то для Эпикура сознательное ограничение собственных желаний есть средство удовольствия.

Проверь себя

1. Что такое эллинизм?

2. Какова главная черта эллинистической философии? Что такое эвдемонизм?

3. От каких страхов призывает избавиться Эпикур? Как он предлагает это сделать?

4. Расскажите об эпикурейской теории удовольствий. Что такое гедонизм? Можно ли назвать учение Эпикура гедонизмом?

4.2. Покорность судьбе (стоики)

Второй эллинистической школой была стоическая. В Древней Греции очень распространенным архитектурным сооружением были портики – открытые с нескольких или со всех сторон беседки с колоннами, которые были защищены от солнца и продуваемы ветром. В одном из таких портиков под названием Stoa в Афинах философ Зенон из города Китион основал свою философскую школу, получившую название стоической, представителей же ее называют стоиками.

Человек, полагал Зенон, является частицей мироздания. Что больше: часть или целое? Конечно же, целое. А что чему подчиняется: часть – целому или же целое – части? Конечно же, часть подчиняется целому. Каждый из нас поэтому подчиняется мирозданию, малым элементом которого он является. Было бы смешно думать, говорит Зенон, будто бы отдельный человек был могущественнее мирового целого и делал бы с ним что угодно по своему собственному произволу. Все как раз наоборот: никто не может заставить весь мир подчиняться чьим-либо желаниям, однако мировое целое постоянно диктует нам свою волю, определяет нашу жизнь, формирует наш путь. Оно является судьбой, или роком, который от нас не зависит, представляет ту силу, которой мы не можем не подчиняться, ибо она и ведет нас не известными никому путями. Человеческая жизнь подобна мельчайшей частице в огромном смерче пыли, которая сама по себе ничего не значит и вместе с миллионами других таких же частиц, не принадлежа самой себе, несется в неведомом ей направлении.