Краткая история Германии

С 100 г. юго-запад Германии представляет собой часть Западной Европы. Лишь в 1525 г. на исторической сцене появляется новое образование – Пруссия. Западные немцы, которые не были ни прирожденными агрессорами, ни поклонниками сильного государства, оказались не способны объединиться. Все чаще их земли превращались в поля сражений или колонии более сильных соседей. В 1814 г. Пруссия, в то время фактически сателлит России, серьезно упрочила свои позиции в результате роковой ошибки англичан. Британия, которая, подобно нынешним сторонникам Трампа, хотела, чтобы Европу и впредь раздирали конфликты между враждующими государствами, подарила Пруссии богатый, промышленно развитый Рейнланд. В 1866 г. Юго-Западная Германия потерпела поражение в войне и вскоре была поглощена Пруссией, страной, чуждой ей в любом отношении – в историческом, географическом, политическом и религиозном аспекте. Это серьезно ухудшило ее положение. Теперь материальные, промышленные и людские ресурсы юго-востока были поставлены на службу прусским амбициям.

Сама Пруссия считала своей главной задачей установить гегемонию на территории Польши, стран Балтии, Северной и Центральной Европы – либо в союзе с Россией, либо в противоборстве с ней. Эта борьба закончилась в 1945 г. ликвидацией Пруссии, имя которой было стерто с лица земли. Западная Германия наконец-то обрела свободу. В 1949 г. она стала полноправным государством.

Страна Конрада Аденауэра, Вилли Брандта и Гельмута Шмидта не была неполноценным иллюзорным образованием, скорбно ожидающим воссоединения со второй половиной. В отличие от почившего монстра – Пруссии – она имела крепкие корни. Эта полноправная держава со столицей на Рейне, «с окнами, открытыми на Запад… среди виноградников» (Аденауэр), стала кульминацией немецкой истории: непохожая на страны Средиземноморья, но, вне всяких сомнений, неотъемлемая часть Запада.

Однако в 1991 г. виноградники были заброшены ради Берлина, который ближе к Варшаве, чем к Майнцу или Штутгарту. Германию вновь настиг призрак Пруссии. Воссоединение страны вернуло к жизни урезанную версию Германской империи, лживую идею, которую Бисмарк навязал западным немцам и всему миру в 1871 г. Слишком многие не подумали, чем это грозит, и инстинктивно поддержали это сомнительное начинание. Они считали, что столицей страны должен стать Берлин, не задаваясь вопросом почему. Они согласились финансировать Ост-Эльбию, так же как и их предки при юнкерах и нацистах. Мало кто из немцев в 1990 г. понимал, что они вновь поют под прусскую дудку.

Западная Германия (1949–1990) была очень похожа на Германию Октавиана Августа в 1 г. н. э., на Восточно-Франкское королевство, созданное в результате Верденского раздела в 843 г., и на Рейнский союз в 1808 г.

Сегодня эта история может помочь немцам задуматься, в чем заключаются их подлинные интересы и где их настоящие друзья. Нужно сделать это, пока не поздно. Профицит торгового баланса Германии – точнее, Западной Германии, крупнейшей экономики еврозоны, – в 2016–2017 гг., судя по всему, достигнет 100 млрд долларов. Это позволяет правительству брать кредиты по рекордно низким ставкам. В 2016 г. Германия успешно разместила десятилетние облигации с отрицательной доходностью, а это означает, что зарубежные инвесторы платят ей за хранение своих денег. Однако, вместо того чтобы выступить гарантом по единым облигациям еврозоны, Германия требует финансовой ответственности от своих соседей, от экспортных рынков и от лучших друзей, а сама тем временем безрезультатно вливает триллионы – триллионы – евро в Ост-Эльбию, которая так долго подтачивала ее силы. Пруссия не дает ей покоя и после своей смерти.

Прусское влияние ощущается и на выборах. Даже два триллиона евро не склеят то, что было расколотым две тысячи лет. Ост-Эльбия, как всегда, гнет свою линию. Около 40 % избирателей Восточной Германии поддерживают либо ультраправых из АдГ, либо еще более экстремистскую НДПГ, либо ультралевых из Линке. Они выступают против Евросоюза и ненавидят Америку. В отличие от поляков, чехов, венгров и народов Прибалтики, экстремисты правого и левого толка из Ост-Эльбии склонны считать своим партнером Москву, которая ближе им по духу, чем Вашингтон или Париж. Нет нужды повторять, что истоки этой идеи следует искать в истории Пруссии. Если партии, которые опираются на электорат Ост-Эльбии, сумеют исковеркать политику Германии, требуя особого подхода к восточным землям, результат будет плачевным – и не только для немцев.

Бывшего премьер-министра Германии Йошку Фишера трудно назвать бездумным последователем Аденауэра. В 1960-х гг. он сделал себе имя, кидая камни в полицию на демонстрациях ультралевых. Тем не менее он говорит: