Краткая история контакта(СИ)

И в этот полёт капитан Степан Дёминых, ВРИО командира 1-й эскадрильи ... ближнебомбардировочного полка и кандидат в члены ВКП(б), тоже шёл со страхом. И когда стрелок-радист вдруг завопил: "Мессеры!!!" - а на левой плоскости появилась и начала удлиняться, приближаясь к пилотской кабине, аккуратная строчка из маленьких дырочек, с облегчением подумал: "Наконец-то!" Однако вместо очередной дырочки на плоскость вдруг шлёпнулась чья-то оторванная по локоть рука в чёрной перчатке и медленно, нехотя сползла назад под напором набегающего воздушного потока. Степан поднял взгляд и успел заметить, как мимо бомбардировщика, кувыркаясь, пролетел один из стервятников -- похоже, удача снова вмешалась в события, и поблизости оказался кто-то из своих истребителей.

Потом в привычный рёв моторов вплёлся непонятный то ли свист, то ли вой, кабину накрыла тень, и над группой появилось это... Большое, чёрное, с короткими, будто обрубленными крыльями странной формы...

Секунду Дёминых непонимающе разглядывал чужака, затем, очнувшись, прижал левой рукой ларингофоны и завопил что есть мочи: "НЕ СТРЕЛЯТЬ!!!" Чужак же, повисев над группой, качнул крыльями -- при этом капитану показалось, что один из нарисованных на плоскостях странных белых черепов хитро подмигнул -- и ушёл в сторону. Очевидно, по каким-то своим чужацким делам.

- Что это было? - пробормотал Дёминых, забыв, что всё ещё прижимает ларингофоны, и вздрогнул, когда в наушниках прозвучал голос Семёныча -- майора Мироненко, штурмана эскадрильи:

- Чудо Господне, Стёпа. Это было Чудо Господне...

Скользнув взглядом по приборной доске, капитан с облегчением убедился, что внешняя связь отключена. Не дай бо... то есть было бы очень нехорошо, если бы слова Семёныча услышал кто лишний. Потому что если, к примеру, простого бойца из БАО* за такое просто пожурят, то старшего командира, который к тому же ещё и парторг эскадрильи...

* Батальон аэродромного обслуживания

Размышления "о жизни" прервал возглас стрелка:

- Командир! Он вернулся!

- Где?! - закрутил Дёминых головой.

- Над нами, командир! Метров на тысячу выше!

Посмотрев вверх, Степан и правда увидел там чёрное чудовище. Чужак неторопливо (для него, конечно. Капитан уже видел, насколько стремительной может быть эта туша) летел в том же направлении, что и группа.

"Зачем мы ему? - подумал Дёминых. - Что ему от нас нужно? И вообще, кто он такой? Не немец. Хотя, может, и немец, но не фашист. Но точно -- не наш, не советский. Наш бы звёзды нарисовал, а этот..." - капитан вспомнил череп и поёжился. Показалось или нет, что у него клыки торчали? И что подмигнул?..

Нет, что подмигнул -- точно показалось. А вот клыки?..

- Командир, фрицы впереди, - доложил штурман. Голос у него опять был обычным. Нормальным. - На два часа. Идут выше, пересекающимся курсом.

- Где?.. Ага, вижу, - отозвался Степан и посмотрел вверх, на чужака: заметил или не заметил?

Чужак летел, как и раньше, не выказывая никакого интереса к встречным гитлеровцам. Может, заснул, а может, решил подождать, когда поближе подой... тьфу, подлетят.

Расстояние между двумя группами быстро сокращалось, и скоро стало понятно, кто летит навстречу. Девятка "лаптёжников".

"Может, потому чужак и не дёргается? - подумал Дёминых, бросая очередной взгляд на объект своего беспокойства. - Может, он из этих? Которые "равным оружием"? Да нет! Какое ещё равное оружие при таком-то превосходстве!"

- Командир, через пять минут поворот вправо на курс двести семьдесят, - сообщил штурман, разглядев внизу очередной ориентир. - Нормально идём. А после поворота, считай, на боевом будем.

- Понятно, - отозвался Степан и, отпустив ларингофоны, хмыкнул: Семёныч явно был немного не в себе. Или думал, что его командир немного не в себе, и решил подбодрить. Или то и другое сразу. В любом случае пора перестать думать о чужаке и переключиться на задачу.

Задача как задача. Долететь и отбомбиться. Цель -- маленькая железнодорожная станция, на которой разгружаются фрицевские резервы. Только будут там эти самые резервы или нет, бабушка надвое сказала, а вот зенитки будут точно. Ну да не впервой. Правда, второму звену тяжковато придётся -- зенитчики к их появлению проснутся окончательно, но уж как-нибудь. Главное, чтобы на первом заходе не сбили, а второго и не будет. Так что сейчас...

- Командир!.. - Интонации, звучавшие в этом возгласе, яснее ясного говорили, что Мося, то есть сержант Моисей Соломонович Ривкин, тысяча девятьсот двадцатого года рождения, холост, член ВЛКСМ с мая тысяча девятьсот сорок первого года, находится в состоянии крайнего возбуждения. В оном состоянии упомянутый сержант терял всякую способность изъясняться более или менее связно. Напрочь. И как бороться с этим, никто не знал. Хотя следует признать, что случалось такое с сержантом Ривкиным крайне редко и было связано исключительно с авиацией -- Мосиной любовью чуть ли не с рождения. - Командир! Это! Это!.. А... Он...