Краткая история Лондона

Если Лондон времен крестьянского восстания остается для нас «закрытой книгой», то вскоре эта книга была решительно открыта. Джефри Чосер был чиновником и придворным в беспокойные времена Эдуарда III и Ричарда II. Он служил дипломатом, выполнял поручения на континенте, где встречался с Петраркой и Боккаччо. Он стал членом парламента от Кента, смотрителем таможни и клерком королевских работ[20]. Его жена Филиппа де Руэ была сестрой второй жены Джона Гонта, Кэтрин Суинфорд. Чосер был во всех смыслах членом средневекового истеблишмента. Однако с юных лет его тянуло к литературному ремеслу, и он стал первым английским поэтом, в трудах которого как в зеркале отразилось все многообразие окружавшего его мира.

Описывая современную ему Англию, Чосер воспользовался сюжетной рамкой: паломники, вышедшие на Пасху из Саутуорка в Кентербери, рассказывают друг другу свои истории. «Кентерберийские рассказы» были написаны в 1380-х годах, но Чосер их так и не закончил, и на момент смерти поэта в 1400 году они не были опубликованы. Ни один из паломников не принадлежит ни к высшей знати, ни к бедноте: напротив, все они представляют нарождающийся средний класс позднесредневековой Англии: рыцарь, юрист, купец, мельник, аббатиса – всего около тридцати человек. Все характеры описаны удивительно живо.

Купец говорит немного – лишь о своих деньгах да о мужьях-рогоносцах. Ткачиха из Бата с независимым характером рассказывает о своих четырех мужьях, а интересуется одеждой, магией, сплетнями и положением женщины в обществе. Рыцарь описывает, как «Шли в понедельник игрища и пляс, / И там Венере все служили рьяно»[21]. Однако на покой он все же удаляется рано, чтобы наутро «видеть грозный бой». «Веселый подмастерье» из рассказа повара «ходил к подружкам ежедневно в гости», и хозяин едва смог избавиться от него, выдав бумагу о завершении ученичества. После чего подмастерье отправляется с дружком кутить и предаваться разврату.

Эти персонажи встают со страниц «Кентерберийских рассказов» не как карикатуры, стесненные суевериями прошлого, но как вневременные образы – веселые, циничные, свойские, скептические, сознающие свое место в социуме. Паломничество в Кентербери – средневековый пакетный тур к модной достопримечательности. Все помешаны на теме секса. А в нападках на времена и нравы паломники не щадят ни церковь, ни власть, ни своих юных и старых современников, чьи похождения они описывают. Это граждане открытого общества, имеющие собственное мнение по всем вопросам.

Улицы Лондона также являлись местом постоянных празднеств и развлечений. Проституция была распространена повсеместно; об этом напоминают такие названия, как Паппекёрти-лейн (искаженное poke-skirt [22]) или даже Гроупкант-лейн[23] (теперь, увы, исчезнувшая под офисным зданием близ улицы Чипсайд). Город Чосера мог повернуться и своей неприятной стороной. Сегодня чужаков могли чествовать, а завтра избивать. Вордсворт писал о ежегодной ярмарке Святого Варфоломея:

Но бывает так,
Что чуть ли не полгорода в едином
Порыве (будь то ярость, радость, страх)
На улицы выходят: то ль на казни
Смотреть, то ль на пожарище; иль праздник
Зовет на площадь всех[24]

.

Я не раз думал о том, какие современные города могли бы помочь представить чосеровский Лондон. Ближайшее, что приходит мне на ум, – это если бы нищету и грязь Калькутты 1970-х годов перенести на улицы современного Йорка. Возможно, более достоверное впечатление можно получить, если всматриваться в картины Карпаччо и его современников, творивших в Венеции XV века.

Празднество на картине Карпаччо «Чудо реликвии Креста на мосту Риальто» (Галерея Академии, Венеция) может дать представление о подобных событиях в Лондоне. Это многолюдное шествие ярко одетых горожан – молодых и старых, богатых и бедных, набожных и нечестивых, но прежде всего уверенных в себе и тщеславных. Таков, без сомнения, был и Лондон Чосера.

Церковь и политика

Важной отличительной чертой Лондона этого времени остается статус церкви. Ей принадлежала четверть Сити и бо́льшая часть земли в пригородах, она играла важную роль как в парламенте, так и в городском управлении. Церковь учила детей лондонцев, кормила бедных и заботилась о больных. При этом резиденция папы в тот момент располагалась в Авиньоне, под защитой Франции, с которой Англия формально находилась в состоянии войны. Вполне понятно, что лондонцы были весьма восприимчивы к критикам церковной коррупции и догматики, таким как Джон Уиклиф и его последователи – лолларды. Уиклиф был противником церковной иерархии, продажи индульгенций и излишнего поклонения святым. Он высмеивал косность священников. Источник вероучения, по словам Уиклифа, следовало искать только в Библии; в этом он был предшественником ранних деятелей Реформации – Яна Гуса из Праги и Мартина Лютера в Вормсе.