Краткая история Лондона

Если принять во внимание ненасытный характер застройщиков в последующие века, вполне вероятно, что в центре Лондона не было бы парков, если бы не Анна Болейн и страсть ее мужа к охоте. Даже сегодня в Центральном Лондоне меньше открытых пространств, чем в любой другой европейской столице.

Город золотых мостовых

После смерти Генриха и его недолго прожившего сына Эдуарда VI Лондон пережидал контрреформацию, инициированную его дочерью, католичкой Марией (1553–1558). Среди населения города всегда была сильная католическая фракция, равно как и упрямая протестантская. В 1554 году подмастерья швыряли снежками в свиту католика Филиппа II Испанского, прибывшего взять Марию в жены и заодно предъявить свои притязания на английский трон. Однако, когда 300 протестантов по повелению Марии были сожжены на Тауэр-хилле, это не привело к восстанию. Широкие взгляды, издавна свойственные Лондону в вопросах веры, судя по всему, научили жителей относиться терпимо даже к проявлениям нетерпимости. После смерти Марии «Книга мучеников» протестантского историка Джона Фокса стала самой продаваемой книгой эпохи – после Библии.

После коронации Елизаветы I (1558–1603) Лондон вступил в период колеблющейся стабильности. Главный советник королевы лорд Берли был мастером дипломатии в отношениях между Сити и короной, теплоте которых способствовала достойная восхищения бережливость королевы. Между тем рынок недвижимости Сити продолжал переваривать результаты упразднения монастырей. Венецианский посол сообщал, что вид города «был весьма испорчен развалинами множества церквей и монастырей, принадлежавших прежде монахам и монахиням». Другой современник отмечал, что «из-за недавнего упразднения религиозных учреждений многие дома стояли пустыми и никто не желал приобрести их». Рынок был подобен баку с водой, половину которого разом вычерпали, – требовалось время, чтобы он снова заполнился. После упразднения монастырей около 60 000 человек жили в самом Сити, а все население (Большого) Лондона составляло около 100 000 человек. К 1600 году монастырские постройки были заняты, и население Сити выросло до 100 000 человек, а Лондона в целом – до 180 000. Большинство населения города все еще проживало в Сити, но его перевес был уже незначительным.

В правление Елизаветы I на развитие Лондона оказывали все большее влияние события за границей. В 1572 году по наущению вдовствующей королевы Франции Екатерины Медичи католики организовали резню протестантов в Варфоломеевскую ночь, и тысячи гугенотов (французских протестантов) бежали в Лондон, ища спасения. В основном это были искусные ремесленники и торговцы, быстро встроившиеся в городскую экономику. Четыре года спустя введение Испанией католической инквизиции во Фландрии привело к тому, что испанские солдаты разграбили Антверпен (событие получило название «Испанская ярость») и убили около 7000 горожан. Антверпен долгое время был торговым партнером и соперником Лондона, и Лондон вновь извлек пользу из гонений со стороны католиков. Десятилетие спустя образ сильного и независимого города был укреплен разгромом Непобедимой армады Филиппа II (1588), и то был конец попыток вернуть Англию под власть папства.

Эти события на континенте придали внешней политике Англии новый вектор: страна обратила свои взоры в Новый Свет, на который до той поры не посягал никто, кроме Испании, Португалии и Нидерландов. Пока соперники Елизаветы пытались насаждать свои религиозные убеждения среди соседей по Европе, паруса ее кораблей надували ветра торговли. Фрэнсис Дрейк обошел вокруг света в 1577–1580 годах и объявил Калифорнию владением английской короны. Ему и его собратьям-морякам было позволено использовать всякую возможность исследования и обогащения, что после разгрома армады подразумевало не что иное, как пиратство. Филипп назначил за голову Дрейка награду 6 миллионов фунтов на сегодняшние деньги. При Елизавете Англия сделала первые шаги от офшорного острова к морской империи, и всегда осторожный Берли напрасно умолял королеву вернуть Испании награбленную добычу.

Типичным купцом из Сити, готовым использовать подобные возможности, был Ричард Грешэм, торговец тканями из Норфолка, который к двадцати пяти годам уже ссужал деньги Генриху VIII. Он стал олдерменом, мэром и членом парламента. Во время упразднения монастырей Грешэму были поручены упомянутые переговоры, целью которых было закрепление бывших монастырских больниц за Сити. Его сын сэр Томас Грешэм стал агентом короны и послом в Антверпене. Он превзошел богатством отца и без стеснения пускался в финансовые махинации; еще при жизни его обвиняли в мошенничестве и порче монеты. Невзирая на это, четыре Тюдора – Генрих, Эдуард, Мария и Елизавета – доверяли ему управление своими займами.